Олег ВОРОТНИКОВ. Я консультировался с Улем, и он говорил, что это действительно так – правовой статус нашим детям не полагается, хотя я уверен, что это не так. Просто их цель – поставить нас в ситуацию, когда у детей не будет документов, чтобы нами можно было жестко манипулировать, что они и сделали, когда задержали во второй раз. По сути, мы находимся сейчас здесь с детьми, но доказать, что это наши дети, никак не можем. Это манипулирование 24 часа в сутки! Например, Коза подала заявление, что ее избили в полиции, а ей приходит из суда ответ: «Скажите, на что вы содержите детей?». Помню, сразу прибежал переговорщик от Шварца: «Давайте напишем, что вы политэмигранты, и тогда вопрос о деньгах снимется». Мы отказываемся. Тогда он выступил с другим предложением: «Скажем, что вам в Чехии друзьями оказывается широчайшая поддержка – Шварценбергом и компанией». Мы говорим, так тоже не согласны, потому что фактически он лишил нас адреса, из-за чего проблемы и начались.
«ЗАВТРА». Каспер пошёл в первый класс, разве это возможно без документов, справок?
Олег ВОРОТНИКОВ. Нет, отсутствие документов не является такой серьезной проблемой. Каспер начал было ходить в чешскую школу с января, но бросил. У нас, на самом деле, возникли другие проблемы – здесь ужасная русофобия. Это вообще в Европе развито, но особенно в таких сельских странах, молящихся на немцев и Америку. Каспера сразу стали притеснять, причем учителя. Началось давление, нелепые запреты: «Не разговаривай на русском с мальчиком». Там украинец один, он по-русски говорил. Или, например: «Не ходи по снегу», – а он ходил, и учительница после прогулки не пустила его в школу. Прикинь, мы приходим за ним, а он один стоит в прихожей; там двери с магнитным замком.
«ЗАВТРА». Ещё был случай в столовой…
Олег ВОРОТНИКОВ. Каспер мне рассказал, а я за ним записал, как его не накормили в школьной столовой, лишили обеда: «Мы шли парами, потом встали в столбик. Я взял поднос. Всем дали, а мне нет. Все сидели ели, а я сидел с пустым подносом. Потом мне вернули деньги в конверте, и я сдал поднос в грязную посуду, хотя он был чистый». Это платные обеды, и нам как раз выделили деньги на это. Мы обратились к правозащитникам, и те подтвердили, что Чехия – ксенофобная страна, и дали советы, как это терпеть. Мы сняли эти советы на видео и повесили на ютюбе, но правозащитники, те самые, затем добились коллективной жалобой их удаления. Удалили даже рассказы Каспера о первых школьных днях. Коза тогда перевесила видео во Вконтакте, где такими жалобами не напугаешь.
«ЗАВТРА». Вы планировали побег из Чехии…
Олег ВОРОТНИКОВ. Как только мы переезжаем в эту полузаброшку на окраине цыганской империи, мы пропадаем из эфира и за это время пытаемся организовать побег. Две недели разрабатывали план – думали через Берлин, а оттуда в Париж, куда нас пригласило одно издательство, чтобы сделать про нас книгу. И так совпадает, что как раз в это время нам предлагают прочесть лекцию во Франкфурте. Мы используем момент и едем во Франкфурт, чтобы оттуда сразу в Париж, однако накануне лекции получаем от издательства письмо-отказ, где сказано, что мы «пропутИн», а история нужна «антипутИн». Таким образом, все срывается, и мы с полдороги возвращаемся обратно в Чехию и как в гроб ложимся.
«ЗАВТРА». У вас был запасной план?
Олег ВОРОТНИКОВ. Нет, и сейчас нас либо поймают, либо мы останемся совсем без жилья. В заброшке начался конфликт с местными барыгами: у одного в подвале плантация конопли, и его раздражают наши шумные дети. Мы имели с ним тёрки, он намекнул на свои связи в полиции. Думаю, у нас есть неделя, и начнется хардкор. А теперь ещё и Маму сбила машина, у нас ни документов, ни денег, чтобы платить за лечение. Власти подослали к нам нового переговорщика и опять соблазняют убежищем: «Просите и всё вам будет».