Затем следователь зашел к артельному крестьянину Фомину, вместе с которым два дня назад подозреваемый ловил рыбу. Полведра окуней унес тогда Макаров, и в течение суток его семейство было сыто. Он бы и чаще рыбачил, да не имел снастей. А в собственном подворье у него даже собаки не водилось.
Он есть самая настоящая беднота деревенская, заморочная и безнадежная. Дурной, беспутный человек. И в тюрьме ему - шестерить и опускаться до скончания долгого срока.
А единственное наследство убитой старухи, то самое “имущество”, на которое покусился Макаров, до сих пор жует сено в хлеву соседей.
Андрей БОВИН
Кировская область
ГОРИТЕ ВЫ ОГНЕМ!
Крутые в деревне и городе разные. Да и сама мокруха - тоже. В деревне убивают простой палкой, называемой батогом. Или ночью поджигают дом - пускают петуха, как водится со времен приручения огня. Никаких тебе динамитов или пистолетов с глушителями. Обильно льется кровушка в селах “на почве семейных отношений”.
…Над деревней Егово на Рождество сияли звезды. Дома стояли в синем свете глубокой ночи. Уже отгуляла деревня и спала. И лишь Сергей Белозеров легкой тенью скользнул между сугробов прочь от дома отчима и спрятался за амбаром.
Сквозь щели между досок просвечивало странно яркое освещение сеней, внутри сруба раскалялось, как в ядерном реакторе. Вдруг словно кровлю приподняло легким бесшумным взрывом, из-под застрехи дунуло дымом, белыми в ночи струями и клубами, как из-под крышки кастрюли с кипящим борщом. Огонь быстро проел тонкие доски обшивки над дверями. Доски сначала сделались розовыми, потом раскалились углеподобно, и струя огня кинулась к снегу на крыши. Было видно, как за минуту толстый слой снега просел. Проталины зачернели, и шифер стал стрелять оглушительно, на всю деревню.
Вокруг дома сделалось неестественно светло, как на съемочной площадке. Одну оконную раму в передке вышибло тоже, могло показаться, распирающим жаром, если бы вслед за ней не выскочила по инерции голая нога: раму выбили изнутри. И затем из этого пробоя показалась голая задница. Баба неуклюже сползала, и, только встав на цоколь, оправила сорочку перед тем, как прыгнуть в сугроб. Охватила себя руками то ли от ужаса, то ли от мороза, затряслась и завыла.
Прятавшийся за амбаром Белозеров злорадно наслаждался происходящим, будто подглядывал в туалете, торопливо, жадно курил и сплевывал.
Вслед за бабой из окна в трусах и пиджаке на голое тело, вылез мужик и, видимо, поранил ногу стеклом, запрыгал на одной.
Это зрелище Белозерова восхитило, он тонко, похотливо заржал в своем укрытии.
Голые мужик с бабой топтались возле горящего дома, о чем-то спорили. Наконец баба убежала по скользкой дороге к соседним домам, а мужик, обогнув дом, приблизился к огню так, чтобы согреться.
Дым валил уже и из разбитого окна - видать, прогорела и бревенчатая стена в сенях.
Стали набегать соседи из темного конца деревни. Толпились, махали руками, кричали, ужасались.
Как безумный, радовался только Белозеров в своей засаде.
Радовался собственноручно сотворенному позору своей матери, той самой бабы, нагишом спасавшейся из горящего дома. Радовался “утрате имущества” отчима, согревающегося у грандиозного костра.
Этой ночью он сотворил возмездие над неверной матерью и сделал нищим отчима.
Еще несколько часов назад он пытался высказать им свое презрение, доказать их неправоту. Сидел за столом с ними в этом доме, пил и наливался яростью мщения за родного отца, который год перед тем лежал парализованный, а мать уже тогда бегала к этому… Она предала отца еще живого и немощного. А потом “расписалась” с этим… через неделю после похорон любимого им бати. Сука.
Сидя у них в гостях, он видел, как она раскраснелась и похорошела, как ласково поглядывала на нового мужа. И вдруг, ни слова не говоря, с размаху ударил в бесстыжее лицо матери своим увесистым кулаком.
Мать свалилась со стула, завопила: “Не тронь его, Вася!” - схватила нового мужа, повисла на его ногах, и содеявший сие непотребие парень удалился нетронутый. Отчим лишь обозвал его говнюком и наказал больше у него не появляться.