Во время испытаний заместитель главного конструктора КБ-2 В.И. Карякин, районный инженер военпредства В.Д. Войтенко и я проживали в одном номере гостиницы. Однажды мы с Владимиром Ивановичем Карякиным задержались в элитном зале столовой. Неожиданно к нам подошел представитель “королевской” гвардии. Пояснил, что предстоит обед, на котором будет присутствовать С.П.Королев со своей свитой. Хотя атомщики котировались больше ракетчиков, мы не стали в амбицию, быстро отобедали и вышли.
После успешного завершения испытаний вместе с Карякиным, пробыв два дня в городе-герое Сталинграде, вернулись в Москву для доклада.
НАСТУПИЛА ОСЕННЯЯ СЕССИЯ 1961-ГО натурных испытаний на Семипалатинском полигоне и на Новой Земле. На обоих полигонах испытываются и наши специзделия серийного производства. Вместе с представителем спецприемки Ю.И. Кизеевым вылетаем на Семипалатинский полигон. Из-за нелетной погоды на несколько часов задерживаемся в Омске. В аэропорту зашли в ресторан. Выбрали столик, за которым сидели двое мужчин среднего возраста. Это были обкомовские работники. По их предложению заказали “хрущевской” ухи и стали прислушиваться к их беседе. Разговор шел о недавнем приезде Н.С. Хрущева в Омск. Хрущев жил в вагоне своего поезда. На обед повар заказал свежую нельму. Руководство города дало боевое задание председателю общества рыболовов и охотников. Обещали большое вознаграждение. Дело происходило зимой, и Иртыш был усеян рыболовами-любителями. Благо, день выдался теплый и солнечный. Заказ перевыполнили. Рестораны и обкомовская столовая кормили своих клиентов целую неделю ухой из нельмы. С чьей-то легкой руки горожане стали называть ее “хрущевской”. По этому поводу мне вспомнился эпизод поездки к бакенщику на полигоне. В один из свободных дней от испытаний по неведомым мне причинам Зернов и Болятко предложили мне прокатиться с ними за пределы полигона. Просьба начальства - приказ для подчиненного. Пока ожидали машину, Павел Михайлович рассуждал о критических годах жизни: такие годы, по его теории, приходятся на рубежи десятилетий, то есть 39,49,59 и т.д. лет. Умер он в возрасте 59 лет. Подошла машина. Примерно через час приехали к бакенщику. Купили у него несколько штук свеженьких нельм. Вечером в генеральской столовой была прекрасная уха. Когда перед ухой я отказался выпить, Зернов заметил:
- Не строй из себя девочку. Не убедишь меня, что не выпиваешь.
Пришлось выпить.
Даже немногочисленные встречи с Зерновым на работе и в быту связаны с приятными воспоминаниями. Владимир Иванович Алферов отзывался о нем так:
- Этому человеку можно доверить управлять государством.
Только такие люди, преданные интересам дела, бессребреники, могли создать ядерный щит Советского Союза. Приведу один характерный для него поступок по отношению к рабочему, когда он был начальником КБ-11.
На заводе освоили прессование деталей заряда из ВВ. Начали выпуск серийной продукции. И вдруг пошел брак. В разбирательство вмешался лично Павел Михайлович. После тщательного анализа установил, в какую смену идет брак и кто виновник. Бракоделом оказался рабочий-прессовщик, приревновавший свою жену к приятелю. Психология поведения рабочего повлияла на качество. После налаживания семейного недоразумения брак прекратился. Рабочий по указанию Зернова наказания не получил.
Отличительная черта его характера - это спокойствие и уравновешенность. Часто на совещаниях он успокаивал эмоционального Алферова. Дружески дергал его за полу пиджака, и тот мгновенно переходил на спокойный тон разговора. Будучи кандидатом технических наук, превосходно разбирался в вопросах ядерного вооружения. Такого рода государственных деятелей военно-промышленного комплекса воспитывала Советская система.
Наконец установилась летная погода, и мы с Юрием Ивановичем благополучно прибыли на аэродром Семипалатинска. На машине добрались до полигона. Наша задача на полигоне - консультировать и оперативно решать вопросы по СБЧ при боевых пусках тактических ракет.
Выдающийся советский военачальник Георгий Константинович Жуков не исключал возможной войны с применением атомного оружия и готовил к этому Советскую Армию. Будучи министром обороны, по согласованию с МСМ использовал реальную обстановку при натурных испытаниях для обучения личного состава. По его инициативе все заряды стратегического и тактического вооружения с традиционными ВВ были заменены на заряды с ядерной взрывчаткой.
С нашими изделиями должны состояться шесть пусков. На следующий день после приезда едем с Ю.И. Кизеевым на один из них. Он сел рядом с шофером. Я на заднем сидении. Нас останавливает военный патруль. Однако, увидев погоны полковника, извиняется и пропускает. Принял нас за дозиметристов. Через несколько километров замечаем: с правой стороны по движению движется на нас грибовидное темное облако - результат испытания атомного заряда с подрывом в одной точке. Шофер выжимает максимальную скорость. С трудом оторвались и часа через два прибыли в войсковую часть. Прошли проверку в дозиметрической службе. Счетчики Гейгера залихватски трещали. После дозиметрической обработки под горячим душем переоделись и, выпив по стакану спирта, улеглись спать. Утром приступили к нашим обязанностям.
“Лично я, - пишет американский физик-атомщик Ральф Лэпп, - не раз подвергался воздействию радиоактивности в предельно допустимых нормах, и это мне ничуть не повредило”. Как и Лэпп, мы с Юрием Ивановичем считаем, что СМИ распространяют страшные небылицы о “таинственной радиоактивности”. Между тем радиоактивность менее опасна, чем “химия” на вредных производствах, допускаемых Минздравом и трудовым законодательством во всем мире.
БОЕВОЙ РАСЧЕТ ВОЙСКОВОЙ ЧАСТИ, в которой мы находились после радиоактивного воздействия, производил пуск тактической ракеты с атомной боеголовкой, изготовленной нашим заводом. Все было тщательно проверено к пуску ракеты “Луна”. Но в назначенный час “Х” ракета не запустилась. Мы с военпредом подключились к анализу. Оператор доложил, что он не нажал на пульте стартовую кнопку “ПУСК”. Во время предстартового контроля при выходе аккумуляторной батареи с заданным напряжением (длительностью не менее минуты) загорается лампочка готовности к пуску и горит не менее минуты. В этот момент нажимается кнопка пуска. Мы с Юрием Ивановичем сразу поняли, что оператор или растерялся или замешкался. Но как это доказать, если оператор уверяет, что лампочка зажглась и мгновенно погасла.
- Ну, что будем делать? - иронически спросил стоящий за нашей спиной полковник КГБ.
Взяли тайм-аут до утра. За ночь проанализировали обстановку и подготовили решение: “Прозвонить все цепи и провести трехкратное циклирование изделия. При положительных результатах произвести повторный пуск. Контроль за операциями на пульте возложить на Кизеева”.
Проверки и циклирование прошли нормально. Состоялся повторный пуск. Произошло высотное срабатывание. Вычислительный центр подтвердил расчетную мощность заряда. Наши подозрения относительно оператора подтвердились. Кнопку пуска Юрий Иванович включил самолично. Натурные испытания специзделий проводились строго по графику полигона. Пуски тактических ракет осуществлялись Туркестанским Военным округом. Одновременно проверялась боевая подготовка.