Лошадь в ответ фыркала.
- Это она к радостной встрече, - поясняли мужики.
Другая трясла головой, закидывала ее кверху и храпела.
- Ничего-ничего, - успокаивал ее Тимофей. - Не бойся ненастья. Сегодня выходной. Если дождь, так в стойле перестоишь. Ничего-ничего.
Лошадь ластилась к нему, ожидая поощрения и доброго слова, клала ему на грудь свою усталую голову. Тимофей внимательно рассматривал ее, досконально разглядывал ноги, круп, голову и определял назначение каждой:
- Это хорошая упряжная. Ее в корень можно… А эту в пристяжку… А эту в дышло. В паре тяжести возить или пахать.
Когда вывели одного жеребца, Тимофей вскликнул:
- А этого молодца под седло. Ох, какой! Ох, какой ты!
Взял и взнуздал его и опять восхитился:
- Ты смотри какой, какой молодец. Горячий, необъезженный, а молодец! Ты смотри, как он хорошо в удилах лежит. Не выкидывает, держит во рту спокойно. Какой умница.
Отошел от него, любуясь.
- Его можно и в легкую повозку. В линейку, например, или в хороший тарантас. Да сбрую ему ладную бы.
И мы смотрели на “молодца” с восторгом, будто впервые видели.
- Эх, седла-то, однако, не найдется? - спросил Тимофей.
- Откуда у нас седло, - ответили ему с досадой.
Тогда Тимофей забрал удила и легко вспрыгнул на спину жеребца. Тот озверело поднялся на задние ноги, пытаясь сбросить с себя неприятный груз. Но Тимофея дыбок не застал врасплох. Он словно влип в жеребца. Тот резко запрокинулся на передние ноги и выбросил вверх задние.
Тимофей только вскрикнул:
- Не балуй!
Жеребец еще несколько раз поднимался на задние ноги, перебирая передними, будто пытался опереться на воздух, высоко вскидывал голову и смотрел на всех одичавшими глазами. Тимофей, казалось, не только поощрял, но заставлял молодого коня еще и еще раз проделывать курбеты, красовался, сидя на нем уверенно и гордо. Посмотрите, мол, на меня.
Потом пустил жеребца в карьер.
- Убьется! - выдохнула толпа. - Вишь он какой неприрученный!
И всем было тревожно и за Тимофея, и не меньше за жеребца, только еще начинающего жить. Тимофей ускакал в поле. Только пыль, поднятая жеребцом, какое-то время висела над дорогой. Потом она поднялась под ветром в сторону и растаяла, опала на жито. Вскоре над полем опять поднялось облачко пыли. Оно быстро приближалось к нам, пока из него не выскочил жеребец с седоком. Конь шел, широко раскидывая ноги, легко и радостно.
Тимофей на ходу спрыгнул на землю, остановил жеребца, и тот долго еще вздрагивал от возбуждения, теряя на землю крупные куски пены. Тимофей гладил и успокаивал его и говорил:
- Скакун хороший вышел бы из него. Вишь, какой машистый шаг. Под седло бы его. Носок в стремя, только не глубоко. И не бойся ничего. Полетит, как зверь. Ему и плеть не нужна. Хороший конь.
Все начали высказывать удивление, восхищение и восторг.
- А как он хотел сбросить его!
- Как он держался, будто пришит!
- А как он по полю летел, как в кино!
Но Тимофей поднял руку, и когда все утихли, сказал:
- А так у нас каждый красноармеец умеет. Если не сумеет так, мы его в обоз списываем, с кухней ездить будет, коли не научится.
- Дак и кухня на колесах?
- А как же? Она тоже успевать должна. Красноармейца кормить надо. У нас в этом отношении строгий порядок.
После этого к Тимофею подвели клячу, на которой воду возили для поливки огородов. Но Тимофей и ее не обидел:
- А что, вот она возит воду, а поухаживай за ней, да посмотри, да подкорми с умом, так на такой можно будет не только воду, но и воеводу возить. Чем плоха? Малорослая только. Маштачок такой.
Посмотрел на коня, похлопал по заду, зубы посмотрел, высоко оценил: приземистый, крепкий. Коренастый когда-то был.
Подвели еще одну. Она шла пугливо, разбрасывая ноги в стороны, будто скользила.
- Эту в пристяжку нельзя. Видишь, как она ногами закидывает. Во все стороны грязь полетит. Коренника облепит.
На следующей молодой кобылице сидел Василий - мой брат. Лошадь с места взяла в галоп. Тимофей улыбнулся, вскрикнул:
- А тебя я бы в полк забрал!
Василий загорелся, сидел лихо, легко и свободно. Радовался во весь рот, сиял во все лицо.
- Чей это такой? - спросил Тимофей.
- Егора Перелазова Василий! - подсказывали все. Я даже крикнул:
- Это брат мой!
Было обидно, что Тимофей не услышал.
Под конец Тимофей посоветовал мужикам:
- Покрупней надо подбирать лошадей-то. Такая мелкая плуг железный не потянет, да и жнейку, когда жито хорошее, не возьмет. Производитель нужен покрупней. Тогда и жеребята пойдут сильные.
- Да ведь большая лошадь сколько овса да сена потребует, - ответил конюх.
- Это, конечно, - согласился Тимофей, - наша мелкая, выносливая и неприхотливая, но ей бы еще силы прибавить.