…А вот этот 19-летний парнишка из псковской глубинки уже осужден, ждет отправки в колонию - аж на 7 (на семь!) лет. История проста: выпил с корешами, показалось мало, стал колотиться в избу к старухе-соседке (естественно, произнося “под парами” различные фиоритуры из ненормативной лексики) и в конце концов получил от нее 250 тыс. “старыми”. Назавтра было опомнились, деньги вернули - ан поздно было, оказался в кутузке, и хоть старуха сама свою “заяву” просила аннулировать, районным “органам” надобно было “процент” выполнить, и тоже нашлись “отягчающие обстоятельства”. И вот теперь один из немногих не сбежавших из своего села молодых механизаторов проведет “по закону” годы за колючей проволокой - всего лишь из-за пьяной глупости своей мальчишеской (а в том селе - ни клуба, ни невест, вот и бесятся парни). Господи, думается мне, да что ж творится? Всякие чубайсы-кохи-собчаки и иже с ними уже сотни миллиардов “баксов” украли и за кордон сплавили - и хоть бы хны им, а этот Вася за 250 рублей (и то фактически не украденных) семь лет в лагере мотать будет! Где мы живем?.. “Мы-то здесь лучше других знаем про закон, “который что дышло”, знаем, кто из нашего “контингента” впрямь преступник, а кто - просто несчастный да невезучий, - подхватывает мой вопль все тот же офицер по режиму, - да что поделаешь? Единственно, что можем - так их здесь содержать, чтоб человеческого облика не теряли, разума да здоровья не лишались…”
* * *
По какой причине автор этих заметок стал нередко появляться в “Псковском тюремном замке” - так официально зовется здание изолятора - сюжет для отдельного небольшого рассказа. Главное, что по своей воле и даже, можно сказать, как добрый гость у добрых хозяев.
Да и то сказать: всю свою сознательную жизнь знаю эту мрачно-могучую мини-крепость, а внутри ни разу не бывал. Меж тем, сей “почтенный замок был построен”, говоря строкой Пушкина (который сам чуть в нем не оказался в начале северной ссылки) еще в 1804 году. И к середине текущего десятилетия, несмотря на многие былые ремонты и перестройки, а также вследствие “перестройки” политической с отсутствием финансирования как главным ее результатом, он сильно обветшал и прохудился. Настолько, что некоторые особо вольнолюбивые заключенные смогли проникать на свободу через дырявые потолки камер и крышу (да, был такой случай в 90-х, правда, безуспешный для беглецов: изловили всех сразу). Но, помимо вольнолюбия, у сидельцев СИЗО были и другие весомые причины для нелюбви к темнице: в камерах можно было хоть “Записки из Мертвого дома” экранизировать, теснотища, духотища, многоярусные нары, вши стали заедать, ибо подавалась лишь холодная вода по трубам, зато в тюремном супчике, кроме нее, почти ничего не обнаруживалось, случались перебои даже с хлебом. Но очень хотелось кушать не только заключенным: личный состав изолятора тоже страдал этим желанием, трудноосуществимым при наличии отсутствия регулярных выплат жалованья. Так что и среди людей в погонах и без оных, служивших в этом учреждении, особого порядка тоже не наблюдалось…
Вот над таким-то хозяйством и стал начальствовать три с небольшим года назад подполковник Борис Федотов. Ныне о первых днях и неделях своей новой службы он отзывается чаще всего одним глаголом: “побирался”. Где можно и где нельзя побирался, просил, умолял и требовал: и в обладминистрации, и в мэрии, и на хлебозаводе, и во всех прочих конторах и фирмах, от коих зависит обеспечение СИЗО. И не в том дело, что офицеру с немалым стажем службы во внутренних войсках, побывавшему во многих крутых “переплетах”, побираться стало невмочь - в те же первые дни и недели начальствования ему стало ясно, что такими “паллиативами” положение не исправишь, рано или поздно опять грянет какой-либо гром и креститься будет поздно…
…Вообще-то Борис Иванович своим сугубо воинским обличьем мало напоминает человека, способного к предпринимательству. Таких крепких ребят немало встречалось мне и среди “афганцев”, и среди “чеченцев” - что называется, “боевая кость”. Когда же с ним чуть ближе познакомился, вспомнился и фольклорно-воинский персонаж: солдат, способный сварить кашу из топора. И щедринский герой, мужичок, двух генералов прокормивший, тоже вспомнился. Вот и начальник псковского “тюремного замка” из таких… “Предприятий”, “проектов” и начинаний, им осуществленных за минувшие три года и осуществляемых, - считать не пересчитать. Иначе бы (при нулевом по-прежнему финансировании из федерального бюджета, что вообще-то, прямо скажем, чудовищно - разве что зарплату стали регулярно давать, “пробил”) не появились бы в изоляторе ни великолепно оборудованные кабинеты психолога и других служб, с компьютерами и прочей техникой, ни сверкающие керамической облицовкой комнаты и кабинеты для работы следователей и адвокатов, ни душевые и парилка, - да, тюрьма в нашем городе стала одним из немногих “мест общественного призрения”, где нет ни педикулеза, ни прочих подобных напастей. А главное - не только камеры, но и карцеры, где заключенные пребывают в человеческих условиях. Пусть еще и не совсем по международным нормам “прав человека”,.. однако, походив по этим новым камерам и вспомнив клятвенные обещания одного областного начальника “засудить” меня, я несколько успокоился: тут сидеть можно…