Музыка - чарующий и пугающий коктейль из нойза, прогрессива, экспериментального рока, эмбиент-джаза. Можно было бы сказать, звуковые коллажи (памятуя, как близко "коллажирование" Манагеру), но "Блюдо мира" - очень нутряная, гипнотическая, цельная музыка. Голос Манагера совсем без знакомых интонаций - крика раненого зверя или издевательского шёпота, скорее, какой-то глас свидетеля Иного. Здесь нет обаятельной околоплатоновской неуклюжести и социального бунтарства - темы предельно обнажены - границы человеческого, конец истории, преодоление порога в неведомое, художник как медиатор между профанной реальностью и сакральным:
Закат истории
начинается
Когда без вести пропавшего
Никто не ждёт
Никто не ищет
И прекращается -
Когда безвозвратно канувших
Слышат оставшиеся
На большой земле
"Подарок для самого слабого" был записан в апреле 1995 года, параллельно с "Быть живым" Манагера и "Ледяными Каблуками" Чёрного Лукича. Тогда в некоей избушке под Тюменью собрался сибирский рок-бомонд - записывались, копали огород, пели, пили, сочиняли. Так появились альбомы, ставшие "тайным магическим паролем 1990-х и всей постсоветской эпохи". В девяностых они вышли на кассетах фирмы "Минус 9 Кельвина", и вот, наконец, все изданы в CD-формате.
"Чернозём" на долгие годы стал вариантом супергруппы, музыканты - Евгений "Джексон" Кокорин, Игорь "Джефф" Жевтун, Аркадий Кузнецов, Сан Саныч Андрюшкин, Джек Кузнецов, Игорь Гуляев - отметились на записях и выступлениях "Гражданской обороны", "Инструкции по выживанию", "Кооператива ништяка" и ряда других проектов. Гуляев успел повоевать во второй чеченской, опубликовал в "Лимонке" программный текст "Absolutely War" и ушёл в иные миры.
Значительная часть альбома возникает на следующих пластинках группы, а "Дивиноста первый год" (именно в таком написании) под названием "На исходе дня" мог войти ещё в летовский диск "Сто лет одиночества". Зато каждый номер - "в десятку".
"Подарок для самого слабого" - уникальный русский панк с интонациями фолка и ВИА. Народность, берущая глубиной корней, а не внешней атрибутикой, почти на грани сусальной сентиментальности.
Это особая "тюменская нота" со всей её щемящей тоской, мелодраматизмом и апологией детства в подлинности чувств и реакций, с бескомпромиссным неприятием вселенского свинства и обреченным поиском последних истин.
Зиму узнаю по снегу
Солнце узнаю по свету
Время - по сединам
Радость - по морщинам
В окопе потерялся крестик
А в кармане шевельнулся чёрт
Было бы из чего выбирать
Было бы за что помирать
Игра в бисер
Алексей Касмынин
20 июня 2013 0
Культура Общество
О выставке прерафаэлитов в Пушкинском музее
В Пушкинском музее - летняя премьера, открылась выставка "Прерафаэлиты. Викторианский авангард". На афишах модные и многозначительные символы галереи Tate и знакомого всем, кто сдавал международные экзамены по английскому языку, Британского Совета (British Council). 12 июня, в день открытия, у музея не образовалось гигантских очередей, и никто не жарил собственные макушки под солнцем и не мочил летние рубашки под периодически налетавшим дождём. Видимо, массовые нашествия народа в галереи происходят тогда, когда в залах заводятся имена, уже порядочно вбитые в уши посетителей всеми возможными современными медиа. Срок проведения у выставки значительный - она продлится в течение лучших месяцев года и закончится 22 сентября.
Прерафаэлиты - это слово вряд ли вызовет в среднестатистической голове столь же моментальный ассоциативный резонанс, как фамилии Дали или Пикассо. Даже упоминание передвижников, скорее всего, приведёт к более значительному эмоциональному отклику. Что, в прочем, и неудивительно. Название "прерафаэлиты" будто бы создаёт какую-то преграду на пути к восприятию передаваемого им смысла. Действительно, художники, организовавшие одноимённое братство, жили в середине XIX столетия, много позже смерти Рафаэля - отца живописного академизма. Как же они могли ему предшествовать? Синтетическим образом. В результате изощрённой и захватывающей их умы игры в бисер.
Братство прерафаэлитов просуществовало недолго, на исторической карте эти несколько лет можно даже и не заметить, но за действиями этого объединения людей искусства потянулись последствия, повлиявшие, быть может, на мировой художественный процесс в целом. Прерафаэлиты не были завершёнными профессионалами в царившем тогда (и очевидном сейчас, в процессе осмотра картин) понимании этого термина. Напротив, они пытались дистанцироваться от академизма, отбросить, как им казалось, мрачные цвета душных мастерских, использовать живые краски, общаться с природой напрямую, работая не пленере. Возможно, эти, на тот момент ещё не осознанные мечты, привели к формированию художественных стилей, появившихся на рубеже XIX и XX веков. Но то было уже совершенно другое время. Ведь в середине XIX века за нестандартные решения на холсте художника по-настоящему могли счесть сумасшедшим, со всеми вытекающими последствиями. Прерафаэлиты - это как мечта об авангарде. В их руках ещё не было метода, у них ещё не было представлений об изобразительном беспределе под маской свободы мысли. По сути, они угодили в логический капкан - сражались с изобразительной системой, выставляя каждому образующему её постулату собственный контраргумент. Тем самым прерафаэлиты стали её неотъемлемой частью - системной оппозицией.