После выборов в Думу сам “главафганец” Котенев стал себя чувствовать в России все более неуютно. К тому же махинации в Союзе ветеранов и Фонде инвалидов достигли той критической точки, когда в воздухе запахло серьезными разборками между вчерашними однополчанами и соратниками. И вскоре, прикупив “на честно заработанные франки” недвижимость во Франции, Котенев покидает “молодую российскую демократию”, за которую столь долго сражался. В оставленном им Союзе ветеранов Афганистана начинается драка за власть. В Фонде инвалидов эти разборки вообще перерастают в кровавое побоище, унесшее жизни десятков людей. На страницы газет выплескиваются многочисленные факты воровства, вымогательства, отмыва денег. Все это серьезно дискредитирует “афганские” ветеранские организации. И постепенно из мощного движения, игравшего серьезную политическую роль в конце восьмидесятых-начале девяностых годов, “афганцы” становятся малозначимой “собесовской” организацией.
Грустный финал для некогда одного из самых авторитетных в российском обществе движений. И далеко не последнюю роль в этом процессе сыграли “котеневские” стрелки, покрывшие себя позором в день расстрела Верховного Совета РСФСР четвертого октября 1993 года…
Владимир СМОЛЕНЦЕВ
Александр Проханов “ОСТАНКИНО” ( ОТРЫВОК ИЗ РОМАНА “КРАСНО-КОРИЧНЕВЫЙ” )
КОЛОННА ОСТАНОВИЛАСЬ перед главным зданием телецентра, стеклянным бруском, в котором отражался угасающий день. Народ выскакивал из автобуса, выпрыгивал из грузовиков. Красный генерал с охраной, среди которой выделялся Морпех, озирался, еще не понимая, куда он должен идти, что делать, какие отдавать приказания.
Перед фасадом вытянулась нестройная безоружная цепочка солдат. Перед ней, покрикивая, посмеиваясь, стали выстраиваться демонстранты, оснащенные кто щитом, кто трофейной дубинкой. Беззлобно подтрунивали, цепляли шуткой солдат. Красный генерал, уже с мегафоном, обретя уверенность, похаживал и покрикивал:
- Грузовики и автобус - обратно, навстречу пешим колоннам!.. Доставить сюда народ, как можно скорее!.. Оружие в ход не пускать!.. Митинг отставить!.. Переговоры веду только я!..
Окруженный охраной, он направился к стеклянному входу. Дверь была заперта. Было слышно, как он стучит в нее кулаком.
Пестрым нестройным ворохом подкатили "джипы", "тойоты", микроавтобусы. Из них выскакивали журналисты, тащили треноги, телекамеры, на бегу щелкали вспышками, разматывали шнуры с микрофонами. Вторглись в толпу, протискиваясь к Красному генералу, попутно стреляли во все стороны объективами, захватывали в них автоматчиков, демонстрантов со щитами, вялую цепь солдат. Мимо Хлопьянова пробежал высокий длинноволосый оператор-иностранец, потряхивая на плече телекамерой. Лицо его было небрито, в капельках пота. На бегу он успел подмигнуть Хлопьянову.
Журналисты облепили Красного генерала, лезли к нему с гуттаперчевыми набалдашниками, утыкались стеклянными рыльцами телекамер. Раздраженный их появлением, он что-то им отвечал, гневно топорщил усы, поправлял соскальзывающий с плеча автомат.
В это время дверь в телецентр приоткрылась. На пороге появился военный, в бронежилете, в сером камуфляже, без шлема и маски-чулка, светловолосый, с короткой стрижкой. На него мгновенно перенацелились телекамеры, потянулись микрофоны. Военный что-то сказал генералу, тот ответил. Они переговаривались, а к ним, прямо в губы, в носы, тянулись черные губки микрофонов, и генерал раздраженно махнул рукой, отстраняя назойливые штыри. Светловолосый исчез, и дверь затворилась.
- Чего он там вякал? - спросил долговязый рабочий отходившего от дверей автоматчика. - Пустят нас, или как?
- Говорит, доложит начальству. Начальство спустится, с ним и поговорят.
- Хули с ними разговаривать! - зло произнес костлявый парень в вязаной шапочке с утиным носом, держа в руке резиновую дубинку. - Посечь автоматами стекла!.. Облить гадюшник бензином и поджечь!.. А дикторшам подолы на голове завязать и пустить по Москве!.. Пусть, суки, походят!..
Хлопьянов протиснулся к стеклянным дверям, всматривался в прозрачную плоскость. В тусклом холле двигались люди, в камуфляже, в масках, сферических шлемах. Стаскивали ко входу ящики, вешалки, цветочные горшки, турникеты. Строили баррикаду. На лестничном спуске, расставив сошки, стоял ручной пулемет. Люди в черных масках и камуфляжах, гибкие и подвижные, напоминали чертей. Хлопьянов насчитал полтора десятка бойцов с тяжелыми автоматами и снайперскими винтовками.