Вот, исходя из таких соображений, я и взялся за перо. В этих воспоминаниях будет много писем — какой-то инстинкт заставлял меня хранить их. И хотя я человек достаточно безалаберный, но все, что касается литературной жизни, я сохранил. Сохранил и сотни читательских писем. Так что мои воспоминания — это не просто мемуары, а размышления о своем поколении, о том, почему мы проиграли, почему развалилась страна, какая в этом наша вина, понимали ль мы, в каком обществе живем, или жили бездумно, стихийно, не отдавая себе отчета. Наше молодое фрондерство, богатство отношений, богатство переживаний, разговоров (память сохранила многие из них, некоторые я записывал, другие прочно врезались в память) — словом, из всех этих воспоминаний объективно вырастает тип и характер русского человека со всеми его великими изъянами и великими достоинствами. Я даже подумывал назвать эту книгу “Русский человек”, но скорее всего, она будет называться “Поэзия. Судьба. Россия”.
В. М. Полагаю, что читатели “Нашего современника” первыми прочтут ваши воспоминания.
С. К . Да. Первые главы уже написаны и подготовлены к публикации. Но продолжим о том, каким будет журнал в I-м полугодии. По-прежнему в нем читатель встретит имена любимых авторов — В.Крупина, В.Личутина, В.Распутина, П.Проскурина, Н.Тряпкина, В.Кочеткова, Ю.Кузнецова, Г.Горбовского, Н.Карташовой, М.Струковой, А.Сегеня. Я намеренно вперемешку называю поэтов и прозаиков, ибо читателям их имена вполне известны. Нашими публицистами я сам зачитываюсь, поскольку я не самый информированный человек на свете, а они убедительно объясняют мне то, что находится за пределами моего понимания. Например, Вадим Кожинов с его блистательным циклом “Сталин, Хрущев и госбезопасность”. Это новая по жанру историческая работа о недавней нашей истории, о причинах войны. Кажется, о войне уже все сказано, но Вадим Валерьянович смотрит на события с такого ракурса, что высвечиваются не мелочи, а стратегически важные для понимания смысла, характера и хода войны детали. Будут новые работы С.Кара-Мурзы, К.Мяло, С.Викулова, А.Казинцева.
Как, наверное, заметили читатели, у нас наладилась тесная связь с аналитическим центром “НАМАКОН”, который специализируется в области сбора, анализа и обобщения информации на уровне прогнозов — то есть самом высочайшем. В этом центре собраны умы, владеющие системным анализом, имеющие эксклюзивные источники информации, в том числе и зарубежные. К их помощи неоднократно прибегали как лидеры крупнейших партий, так и правительственные структуры, как политологи, так и финансисты, военные и экологи — всех не перечтешь. Это профессионалы очень высокого класса, и мы горды сотрудничеством с ними. В октябрьском номере журнала рекомендую прочесть коллективную работу экспертов “НАМАКОНа” “Разорванная карта России” — о существующих сценариях расчленения нашей Родины.
В новом году мы планируем напечатать вторую часть “Дневника актрисы” Т.Дорониной, воспоминания о создании фильма “Лермонтов” Н.Бурляева — актера и режиссера. Помимо, сказанного выше, мы не забывали и не забудем русскую литературную провинцию. В течение последних нескольких лет мы составляли специальные номера, посвященные разным регионам страны. Где бы, скажем, хабаровчане прочли, что пишут и чем живут псковичи или калужане, а те, в свою очередь, — какие таланты живут на земле Кузнецкой или на Алтае? И авторы через журнал выходят на всероссийский уровень. Чувство единения — великая вещь. Впереди у нас номера, посвященные Краснодарской земле, Тульской, Белгородской. Эти номера — своеобразные скрепы, не дающие разорвать литературную карту России.
В. М. Станислав Юрьевич, в конце нашего разговора стоит еще раз вернуться к Пушкину. В начале столетия уже были попытки низвести его солнечный гений до камер-юнкерства. И сегодня, в преддверии его 200-летия, такие потуги снова имеют вместо. Ну вот некий Иосиф Раскин пишет: “Если Пушкин — это “солнце нашей поэзии”, Лев Толстой — это “глыба” и “матерый человечище”, Некрасов — “печальник горя народного”, Максим Горький — “буревестник революции”, а Блок — “трагический тенор эпохи”, то Жванецкий — это и то, и другое, и третье, и четвертое. Да еще к тому же он Гоголь и Чехов, Достоевский и Грибоедов, Булгаков и Зощенко.” Это не ирония и не юмор, написано на полном серьезе...
С. К. Автор этого спича необычайно скромен. А мог бы добавить, что Жванецкий — это еще Иисус Христос, апостол Петр, Андрей Первозванный, Будда, Махатма Ганди, Бегин и Мадлен Олбрайт. В состоянии такого психиатрического восторга можно обратиться ко всему человечеству, чтобы оно признало: Жванецкий — это наше все!