Как будто не моя она, а чья-то.
Как свет в тярсину, жизнь моя уйдет,
Природа долг с достоинством исполнит.
И тот, кто эту песню запоет,
Увидишь, обо мне-то и не вспомнит.
Я наполнял тобою каждый стих,
В них грусть твоя, твои улыбки пели.
В них горечь крыльев трепетных моих,
Что так тебя обнять и не сумели.
Мой мглистый вечер — здесь, хоть он не зван.
Как превозмочь предчувствие разлуки?
Как выпить предназначенный стакан,
Чтоб ни душа не дрогнула, ни руки?
Все гуще мрак, все тягостнее мгла,
Глаза в глаза прощально отразились.
Не прокляни же эти два крыла,
Они в тоске всю жизнь к тебе стремились.
* * *
Кто встретится на жизненном пути,
Таком нелегком и таком недолгом?
Кто скажет: — Здравствуй! — с радостью в груди
И озарится дружеским восторгом?
Кто поцелует, нежностью дыша?
Кто зарыдает горько надо мною?
Я чувствую, что в мире есть душа,
Живущая моей тоской и болью.
Мне чудится порой, что голос мой,
Мой каждый нерв и все мои страданья —
Лишь отголосок той души живой,
Блуждающей в просторах мирозданья.
Я будто растворен в ее мечте,
И все, что есть в ней, — только оглашаю,
А мнится мне в житейской суете,
Что я свои терзанья выражаю.
Привет тебе, далекий брат и друг,
Неведомый, но понятый заране!
Пусть сердца моего надрывный стук
Прорвется к вам, грядущие земляне.
Он вырвется из нашей кутерьмы
Свидетелем тревоги многоликой.
Я улыбаюсь вам — ушедшей тьмы
Сердечною и мудрою улыбкой.
ПОЭТ
Зло для меня — становится добром,
Обыденность приносит чудо-грезы.
В глазах все краски мира — как в ночном
Бездонном небе огненные звезды.
Бродяжьи песни, звонкий бег карет,
Круженье улиц — все на сердце ляжет
И превратится в дивный полубред,
Которого душа поэта жаждет.
Целую губы женщины. И что ж?
Пусть тысяча мужчин ей были любы,
Я чувствую ее святую дрожь
И девственно трепещущие губы.
Да, путь поэта неисповедим.
Вам кажется, что он бесцельно бродит,
А он душой летит к мирам другим,
Но и у звезд покоя не находит.
Его глаза печальны и чисты.
Целуя губы женщины случайной,
Он в то же время видит тень сестры
И молится на этот образ дальний.
Что миру песня грез его и мук,
Рожденная в томленье безрассудном?
Но в смертный час он улыбнется вдруг
И скажет: — Жизнь, каким была ты чудом!..
ВЕТЕР
Порыв,
Опять порыв.
Протяжный крик — бредов.
Мир безобразен, темен, беспросветен...
И табунами желтых скакунов
Несется по земле осенний ветер.
Порыв,
Опять порыв —
Осенняя беда.
Клубится пыль, взлетают к небу смерчи,
Как будто ошалевшие стада