Опубликование этого интервью вызвало, однако, не сенсацию, а шок. Оправившись от него, некоторые почитатели царя вступились за него по радио и в печати. Они продолжили и развернули те возражения, которые раздались на достопамятной лекции в “Меридиане”, пытаясь переубедить Осипова.
Мне трудно произнести эти слова, но я вижу, что это — бесполезное занятие. Я был многолетним почитателем профессора, не раз посещал его доклады. Для меня он был высоким авторитетом в вопросах вероучения и догматики, бесспорным богословом номер один нашего времени. Теперь это уже в прошлом.
Это печально, но он перестал быть богословом. Это стало очевидным после упомянутого интервью. В нем нет даже привкуса богословия. Человек, так четко разъяснивший разницу между православием, стержнем которого является онтологическое соединение с Богом через таинства, и инославием, где царят либо психологизм, либо магизм, в пространном разговоре о Божьем Помазаннике н и р а з у не упомянул о лежавшей на нем неизгладимой печати уникального таинства, совершаемого в России только над одним лицом. Не только не раскрыл значения этого таинства, чего следовало бы ждать от богослова, но просто забыло нем, рассуждая об императоре точно так же, как обыватель рассуждает о каком-нибудь должностном лице, скажем, о полицмейстере. Такое игнорирование факта харизматичности православного царя было бы непростительным даже для семинариста, а в данном случае оно вызывает изумление. Уж на что был легкомысленным французский король Людовик XIV, увлекавшийся балами, но и он писал дофину, что при принятии важных решений явственно ощущает мистическое указание свыше. Что же говорить о русском монархе, которого Православная Церковь венчала на правление в таком святом месте, как у жертвенника Господня в Успенском соборе Московского кремля. Конечно же, он становился исполнителем Божьей воли, смысла которой, по своей человеческой ограниченности, мог и не всегда понять.
Мне как-то неловко растолковывать это доктору богословия: неужели он этого не знает? Знает, конечно, но, как вдруг выяснилось, в это неверит . Оказывается, он говорит студентам одно, а думает другое. Утверждая на словах, что действие Святого Духа на человека столь же реально, как действие одного материального предмета на другой, он считает миропомазание на царство не таинством, низводящим благодать Святого духа на помазанника, а каким-то театральным представлением, о котором в серьезном разговоре нет надобности и упоминать. Это значит, что для него в истории нет пневматологичности : ее ход направляется не Промыслом, действующим через избранников Божьих — царей и пророков — а чисто людским разумением.
Непризнание харизматичности царя — не единственный провал в богословской памяти Алексея Ильича. Резко возражая против церковного прославления императора как страстотерпца, он заявляет, что тот пострадал не за Христа, а был убит по политическим причинам. Для начала стоит заметить, что в таком случае нужно деканонизовать святых Бориса и Глеба, так как они пали жертвой банальной политической интриги — их убил брат, чтобы захватить единоличную власть. Но их прославили правильно. Их христианский подвиг состоял в том, что они добровольно пошли на смерть, надеясь, что их безвинная мученическая кончина примирит между собой следующие поколения Рюриковичей. Но это к слову. Николай II пострадал за Христа в более сильном смысле , чем Борис и Глеб. Люди Юровского казнили его как царя , почему мы и зовем их цареубийцами, то есть расправились с ним как с Божьим слугой, ибо именно таков статус русского царя. Эти палачи хорошо понимали, что убивают Божьего Помазанника, о чем и оставили надпись в доме Ипатьева, а вот профессор Осипов этого не понимает. Может быть, он полагает, что, открыв рот и произнеся слова отречения от трона, Николай Александрович снял с себя неизгладимую харизму венчания на царство? Но если бы это было так, то любой муж, заявив “я отрекаюсь от таинства венчания на брак”, становился бы холостым человеком и переставал бы нести ответственность за судьбу своей жены. Говорить, что в Екатеринбурге был расстрелян “гражданин Романов”, может либо атеист, либо невежда.