ЗАГАДКИ ОДНОГО ПОХИЩЕНИЯ
В середине того же декабря месяца состоялась ещё одна "сенсация", также широко озвученная телевидением. Кажется, репортаж об этом событии продолжался на ОРТ несколько минут и следовал непосредственно за очередными подробностями скандала "Моники Левински" (безусловно, "самой актуальной темой в мировой истории за последнее столетие").
Речь шла об освобождении из чеченского плена некоего московского бизнесмена, похищенного 3 декабря чеченцами прямо у станции метро "Сокол" и доставленного через всю Россию в город Грозный, где "заложник" просидел пару недель в одном из подвалов. С него потребовали выкуп ни много ни мало в миллион долларов. То ли обстановка в Чечне показалась захватчикам "недостаточно стабильной", то ли они не захотели делиться с конкурентами (как предположили дагестанские милицейские чины), но "ценный товар" похитителям зачем-то потребовалось перевезти в Дагестан для "дальнейшего хранения". При досмотре на границе работниками хасавюртовского РОВД он был "освобождён" и доставлен в Махачкалу. Со слов начальника райотдела, улыбчивого и чрезвычайно любезного подполковника Гуссейна, выходило, что "милиционеры, досматривавшие машину, обратили внимание на "нервное поведение" её пассажиров и решили открыть багажник" (надо же, сколь смелый поступок!). Оттуда и был извлечён несчастный "новый русский", кстати, почему-то категорически отказавшийся общаться с прессой.
В интервью центральным СМИ сияющий Гуссейн прямо-таки "спел осанну" мужеству, находчивости и верности служебному долгу своих подчинённых. И тележурналисты охотно разнесли по свету весть о коварстве похитителей и старательной службе работников хасавюртовского РОВД. За кадром остались "мелочи". Но очень и очень характерные! Во-первых, совершенно непонятно, зачем похитителям потребовалось перевозить своего подопечного в Дагестан и вдобавок везти его прямо через блокпост. Ведь всего в нескольких километрах оттуда, у села Акбулакюрт, уже давно и успешно действует никем не контролируемая лодочная переправа через реку Терек. Здесь "клиентов" обслуживают по следующей схеме: подъезжающий к переправе с любым грузом пассажир платит лодочнику и, переправившись на противоположный берег (без разницы — чеченский или дагестанский), тут же садится на поджидающие поблизости легковушки-такси. Что (или кого) везёт "клиент", никого не интересует, а контроля со стороны властей нет и не предвидится. Вдобавок с обеих сторон переправу охраняют вооружённые автоматами и пулемётами боевики, способные дать отпор не в меру старательным "стражам порядка". По некоторым данным, подобных "окольных путей" на границе больше чем достаточно.
С учётом изложенного напрашивается предположение о "заказном освобождении" московского бизнесмена. Возможно, что получив требуемый выкуп или гарантии его получения, "хозяева" решили заодно "удружить хорошим знакомым" из правоохранительных органов, обеспечив им соответствующие случаю служебные поощрения.
Косвенным подтверждением наших догадок может служить заявление самого начальника РОВД, сообщившего, что оба чеченца, "сопровождавшие" заложника, "совершенно непричастны к его похищению и уже отпущены". Один из них, кстати, имеет московскую прописку, а другой оказался ни много ни мало "полномочным представителем президента Ичкерии в Челябинской области". Во как!
Интересно, какие ещё доказательства "причастности к похищению" необходимы дагестанским милиционерам, кроме перевозки заложников в автомобильных багажниках?
ЗАСТАВА
Кто хочет в полной мере ощутить на собственной шкуре бытовые условия российских войск в минувшей чеченской войне, может, не задумываясь, отправляться сюда. Застава "Первомайская", расположенная в двухстах метрах от одноимённого села, утопает в зимней "вполне чеченской" грязище. Как и в те недалёкие времена, местом базирования избрана разрушенная ещё в ходе "радуевского рейда" молочно-товарная ферма. Взводные палатки личного состава стоят прямо внутри (так грязи меньше), а между полностью лишёнными черепицы бетонными балками свободно льёт противный холодный дождь.
Во всём селе Порвомайском, снесённом до основания весной 1996 года, лишь эта МТФ осталась не восстановленной. Правительства России и Москвы щедро отвалили деньги на отстройку жилых домов и служб, гаражей и скотных дворов, прекрасной мечети. Правда, половину из выделенных Лужковым каждой пострадавшей семье легковых автомашин пришлось отдать чеченским "незаконным вооружённым формированиям" в качестве платы за "спокойствие". Но всё равно, по сравнению с саманными домами соседних сёл, жилища "первомайцев" выглядят дворцами. Село платит беспокойным соседям ежемесячную "дань", но пока процветает, насколько это возможно при безработице и дороговизне, охватившей весь Дагестан.
К расположенным поблизости войсковым подразделениям население села относится доброжелательно. Знают, уйдут войска — придут чеченцы, которым вполне "приглянулись" добротные новостройки из белого селикатного кирпича. Впрочем, доброжелательность не предполагает благотворительности. Работы у сельчан нет — нет и денег.
Офицерам и солдатам заставы московский мэр автомашин не дарил и кирпич не присылал. Видимо, полагает, что военным помощь "ни к чему". Несколько самосвалов песка, намытого на пограничной речке Аксай и рассыпанного в наиболее грязных местах лагеря, — вот и всё, чем удалось разжиться у местного населения. От непролазной грязи и непогоды спасает ещё камыш, заросли которого опасно близко подступают к заставе со всех сторон. Вязанками этого "строительного средства" обшиты разрушенные стены фермы. Им выстланы полы траншей, наблюдательных пунктов и ходов сообщения. Жаль только — горит тростник плохо, а то горя бы не знали с дровами... Укреплена "Первомайская" хорошо. Чувствуется, что всевозможные комиссии бывают на заставе нередко. Только вот для личного состава от этих комиссий мало проку.
Нехватает всего, но особенно — хлеба, сигарет, дров и... людей. Хлеб вся 6-я тактическая группировка (в состав которой, кроме "Первомайской", входят ещё несколько застав и воинских частей) получает не прямо с хлебзавода, которому задолжала немалые суммы, а из магазинов и столовых. То есть тот хлеб, который по причине чёрствости или порчи уже не пригоден к продаже. Иной раз присланные караваи и нож не берёт. Заготовка дров в отдалённой лесопосадке занимает почти треть личного состава и крайне утомляет солдат. Ручными пилами, годными разве что для музейной экспозиции под названием "памятники старины", российские военнослужащие пилят сырую древесину. Потом, не менее утомительными усилиями, её на заставе приводят в хоть сколько-нибудь годное для топки печек-буржуек состояние.
Можно сколько угодно вспоминать суворовских "чудо-богатырей", босиком ходивших по Альпам, и ссылаться на хвалёную "выносливость русского солдата". Но люди не слепы. Разложение армии начинается с того момента, когда грязный и полуголодный воин с завистью смотрит на сытых и не слишком замученных сограждан, спокойно радующихся жизни под его защитой. Устраивать "военно-полевой быт в мирное время" у нас научились виртуозно.