Приписывать большому народу (на деле, множеству народов России) и большой культуре инвариантную, генетическую склонность к злодейству, “жажду расправы” — значит, выходить не только за рамки науки, но и вообще рационального мышления. Это как раз и есть расизм, но даже расизм всегда пытается как-то объяснить истоки вражды. Здесь же во всей книге нет никаких попыток найти возможные причины предполагаемого патологического антисемитизма русских. С точки зрения обоснованности, и даже просто добросовестности, у нынешних идеологов антирусского еврейства произошел потрясающий откат по сравнению с еврейскими историками и деятелями сионизма первой половины века.
Снова подчеркну, что я выбрал не хлесткие газетные слова. Это мысли, изложенные в академическом издании и отражающие весь контекст книги. А ведь она претендует на отражение диалога (“рокового спора”). Какой там диалог! Я прочел ее несколько раз и не нашел следа противоположной точки зрения, хотя бы в изложении. Светлым пятном в России представлены лишь “свеча Б.Пастернака, светившая и в этой ночи, отщепенство и дезертирство со всех фронтов Юрия Живаго”. Чтобы заслужить одобрение, надо быть отщепенцем русского народа и “дезертиром со всех фронтов”.
Даже оговорка о том, что “свое слово миру Россия сказала своей литературой”, противоречит всему контексту, поскольку, выходит, эта литература в самой России была услышана и понята лишь отщепенцами:
“Сын еврейского коммерсанта из Киева, автор “Апофеоза беспочвенности”, философ библейского экзистенциализма Лев Шестов как никто другой усвоил философский смысл хранимого русской литературой опыта... Кто, кроме еврея, “филолога” милостью и заповедью Божией, может испытывать всепоглощающую любовь к русскому слову, русской речи и литературе?”.
Это какая-то фантасмагория. Иной раз думаешь: нет ли тут скрытого издевательства над евреями. Когда читаешь всех почитателей Льва Шестова и Спинозы “в одном пакете”, удивляет их неспособность взглянуть на свои тексты со стороны. Как будто их подмывает сказать нечто прямо противоположное здравому смыслу.
Кстати, благосклонное упоминание о русской литературе (как будто она “вырвалась” не из тех же недр) — не более чем прием “доброго следователя”. Тут же в элитарном академическом журнале “Общественные науки и современность” некто Аб Мише, взяв Гоголя в качестве всемирного эталона антисемитизма, пишет: “Гоголь бессмертен. И вездесущ. Глаголом антисемитским жегшие сердца людей, вот они, гоголи, каждому народу свои”, — и перечисляет главных гоголей разных народов, в том числе: “в России — вождь декабризма Пестель, ничтожный Булгарин и великий Пушкин, Достоевский, И.Аксаков”... и т.д. Так что и русская литература, по указу Аб Мише, должна нашить себе звезду антисемита.
И главное, ненависть направлена не на какой-то неверный образ России, в ней нет ошибки. Если выписать все выдвинутые в книге обвинения в адрес русских и очистить их от злобных оценок, отражающих темперамент и воспитание авторов, то видно, что суть подмечена верно. Ядро России, русские, соединены державным мышлением и общинным духом (это называется “тоталитаризм” — в качестве ругательства). Отсюда — несовместимость с индивидуализмом и демократией западного типа, трудности в создании гражданского общества. Все так. Это вы и ненавидите? Но ведь эти свойства в гораздо большей степени, нежели русским, присущи самим евреям!
Да это и очевидно: впусти евреи в свою среду разъединяющую силу демократии и гражданского общества, они бы растворились в больших нациях без следа. Весь механизм соединения евреев тысячелетними традициями и праздниками, ритуалами и запретами (даже в пище) охраняется самым тщательным образом. До недавнего времени этот механизм доходил именно до крайнего тоталитаризма (это у меня не ругательство). Виднейший деятель сионизма В.Е.Жаботинский писал в 1936 г.: “Я тут разочарую наивного читателя, который всегда верил, что в гетто нас силой запер какой-то злой папа или злой курфюрст... Гетто образовали мы сами, добровольно, по той же причине, почему европейцы в Шанхае селятся в отдельном квартале”.
В.В.Розанов как раз в тех своих записках, где он идеализирует евреев, представляет еврейский кагал высшим образцом общинной жизни, доходит до его апологетики: “естественное качество кагала — не давать отделяться от себя, вражда к тому, кто отделился (судьба Спинозы в Амстердаме и “херема” над ним)... Херем и был совершенно справедлив, потому что “община” важнее личности, пусть даже эта личность будет Сократ или Спиноза... Но и вообще, и в частности, без отношения к Христу и отношения к еврееям, — “кагал” есть естественно-социальная форма жизни всех людей”.