Претенциозно выглядит видео "Идущий за мной" (2009). И ни грамма "русского красного", что характерно. Сплошное маргинальное. Люди блуждают в пространстве. Как вы, наверное, уже поняли, в кадре — мужики. Сопроводительная аннотация гласит, что в произведении показан "заунывный покров русской жизни", и оный "одержим и надрывен, коллективен и животен". Кроме прочего тут зашифрована "общинная маета, которая может только грезить о ясности". Красного цвета и намёка на его внезапное появление мы не видим. Не чувствуем. Не вдыхаем. Мы находимся в той самой адовой маете, где возможны лишь грёзы о ясном (красном). Где рашен-красное? Нету. Оно, видимо, для особо одарённых. Как в сказке Андерсена: платье короля видит только умный. Остальные хихикают: а король-то голый. Но он правда — голый. И никакого русского колера. Маета присутствует, но не общинная, а — кухонная. В опусе господина Солженицына "Образованщина" обо всём этом сказано чуть подробнее.
Двигаемся дальше! Двухканальная видеоинсталляция "Ма-ма" (2001-2006). Вы уже догадались, что и на этот раз обнаружится помятый, забулдыжный мужчинка? Существо лепечет и курлычет. Вроде как общается с матерью. В буклете читаем: "То ли пьяный, то ли полубольной великовозрастный сын по русскому обыкновению тупо изводит мать и самого себя". Рядом пульсирует нечто красное. Наконец-то — красное. Болезненное. Получается, что для автора всё русское обращается каким-то ущербным и жалким, бестолковым и мрачным. Даже если речь заходит о красном и о матери. "Зал ожидания" (2012) — четырёхканальная видеоинсталляция. Надо ли говорить, что и здесь центром повествования оказывается небритый персонаж? Он кемарит, просыпается и опять проваливается в полудрёму-полумрак. "Поезда приходят и уходят, не оставляя сил на решающий рывок", — писано о работе. Если Николай Гоголь сравнивал Русь с птицей-тройкой, то Юрий Васильев, судя по всему, мыслит много иначе. Русь — это скучающий пассажир, мимо коего проносится жизнь. В сюжете "Резиденция" (2015) красный цвет всё же присутствует, но автор верен себе: в кадре мучается-бродит человек, на этот раз не пьяный и без ватника. Остальные произведения столь же замысловаты и не менее диковинны. Но главное — всё-таки звук. Сказать, что был "сумбур вместо музыки" — это польстить сумбуру. Винегрет из шумов, скрежета и бульканья — действительно лучший фон для подобного творчества. Какие уж там фанфары… Кандинский, идите лесом, вы тут лишний. Господин Васильев лучше вас понимает, что есть russian red, с чем его едят и чем он пахнет. А жаль! Тема-то — красивая, могучая, дивная. И талант у художника есть: вся эта скучноватая мешанина выполнена с превеликим радением. Замах-то на рубль, но смыслов — на ржавую копеечку. И самое обидное, что удовольствия — никакого.
Какой восторг!
Какой восторг!
Екатерина Глушик
13 июля 2017 0
счастье быть русским
Ленинград-Санкт-Петербург — это вечное торжество, отдохновение для души, гордость за то, что ты — русский, и это — твой город, живёшь ли ты в нём, приехал ли в гости. Это наше достояние — всех нас. Каждая историческая улица — музей. Каждый дом — экспонат редкостного музея. И на этот раз за пару дней, на которые удалось вырваться, чтобы вновь побродить по этой "мечте в камне", я с внутренним восторгом "утюжила" улицы то в толпе таких же ошалевших от красоты и величия людей, то одиноко — по дальним дворам-колодцам, с отдохновением на лавочках в скверах. Рассматриваю окна, вчитываюсь в мемориальные доски, завидую людям, которые живут в таком празднике, который всегда с ними. Сам город попросту подстрекает к творчеству. Ненаглядный. "Воспой, воспой!" — словно призывает каждый камень, каждый дом. Неописуемый. Что о нём ни скажи, как ни нарисуй, а он будет лучше, чем его образ, созданный нами, восхищёнными обожателями.