А вот Керенский из героя "на белом коне" (согласно стихотворению "того самого" Леонида Каннегисера) превращается в ходячий анекдот. Или читаем комичную уверенность публицистов в том, что после событий 3-4 июля "большевики изгнаны из русской жизни", что "большевизм оказался блефом, раздуваемым немецкими деньгами". Пожалуй, даже не стоит высмеивать незадачливых "пророков", ибо поистине фантастичной была сама реальность. Да и политический гений лидеров РСДРП(б) стоит учитывать.
В некотором роде "летопись" — и зримое пособие по роли прессы в пропаганде, если отметить "беспрецедентную по своему масштабу" атаку на царя, его семью и окружение. "Фантастические и порой совершенно недостойные описания стали появляться в различных газетах, даже в тех, которые до последнего дня старого режима являлись "полуофициальным" голосом правительства и извлекали немалую выгоду из своей преданности короне" , — замечал много позже не кто иной, как Керенский. И надо признать, что нечто похожее мы видели на рубеже восьмидесятых-девяностых годов прошлого века, когда сознание советского человека крушили газеты, журналы и электронные СМИ, связанные с верхушкой КПСС и Комсомола.
В альбоме нет "метафизического" конфликта Февраля и Октября, однако внимательное изучение материалов книги почти неизбежно приводит к мысли, что у выстрела "Авроры" было слабо с альтернативой. А уж наблюдения за чехардой временных правительств в очередной раз выносят приговор либерально-демократическим камланиям на русской почве.
Сложный Октябрь
Сложный Октябрь
Александр Елисеев
20 июля 2017 0
о самобытности советской власти
Недолгий советский триумф
Октябрьская революция поражает своей двуликостью, в ней причудливым образом сочетались западничество и славянофильство. Большевики отвергли западную демократию во имя самобытных Советов, что и обеспечило их грандиозный успех. И в 1905, в и 1917 годах в основании Советов находилось представительство от предприятий. Здесь советский "парламентаризм" существенно отличался от парламентаризма "классического", западного, основанного на представительстве от партий и "общегражданских" территориальных округов.
Сторонники Советов, конечно, сами того не желая, сходились с монархистами, жёстко критикующими западный парламентаризм. Так, Л.А. Тихомиров, бывший народник, ставший убеждённым монархистом, жёстко критиковал систему "общегражданских округов". По его мнению, представительство должно было формироваться от социально-профессиональных обществ. Именно от них и нужно проводить выборы в истинную "Народную Думу". А работать она должна была на непостоянной основе, иначе представители оторвутся от своих социальных общин.
Что ж, большевики примерно так и сделали. В Конституции 1918 года было чётко прописано, что "основной ячейкой государства становится не территориальный округ, а производственная единица (завод, фабрика)". На низовом уровне выборы в Совет происходили от предприятий, воинских частей и сельских общин. Потом уже выстраивалась система вышестоящих Советов и их съездов. Венчал же её Всероссийский съезд и Всероссийский Центральный исполнительный комитет. Причём Совет народных комиссаров (правительство) считался всего лишь отделом ВЦИК. Более того, все партоорганизации большевиков зависели от советских финансов. То есть на первых порах советское государство было действительно советским и весьма самобытным, по крайней мере, в сравнении с западными "демократиями".
И не случайно, что за Советы крепко ухватилось русское общинное крестьянство. Правда, сделало оно это не сразу, а, по старинной традиции, после некоторого размышления. Кстати, либеральное Временное правительство пыталось соблазнить крестьян бессословными, "общегражданскими" земствами. Однако самому крестьянству подобные безликие учреждения были не нужны. А вот Советы им пришлись по нраву — сельские жители увидели в них новое издание столь привычных и родных крестьянских сходов (последние часто назывались именно "советами").
И крестьянство ухватилось за советскую организацию крепкой хваткой. До Октября 1917 года в губерниях центральной России Советы имелись лишь в 16 волостях (из 1001). Но уже в марте следующего года они существовали в 965 волостях (96%). Тем самым русское крестьянство доказало, что оно не является какой-то аморфной массой, но представляет собой совокупность организованных общин, обладающих социальной и политической субъектностью. На первых порах крестьянские Советы (как и подавляющее большинство всех крестьян) относились к правительству большевиков довольно лояльно. Однако самих партийцев эта лояльность устраивала всё меньше. Дело в том, что большинство крестьянских депутатов не принадлежали ни к одной из партий. Сам принцип партийности, экспортированный с Запада, казался им глубоко чуждым, в отличие от самобытной советской организации, продолжавшей, на новом уровне, традицию сходов.