Марианна ВАСИЛЬЕВА. Чудом. В Щуке мы готовили выпускные спектакли, узнали, что в зале может быть Никита Сергеевич. Всполошились, завизжали, я — громче всех. Сокурсники говорили: «Что пищишь? Думаешь, в кино позовет?» О таком даже не мечтала, маленькой девочкой смотрела его фильмы и вот Он в зале, а я на сцене! Боялась даже смотреть в его сторону... Правда, не в нас тут было дело — Никита Сергеевич приходил оценить работы худрука мастерской Александра Коручекова начинавшего работать в его Академии. Заходил пару раз после спектаклей, говорил общие слова, хвалил «Бедность — не порок» (мы играем ее сейчас в Театральном центре на Страстном), и вахтанговского «Питера Пена», там я — фея Чинь-Чинь. А потом мы с друзьями решили отправить анкеты на конкурс в Академию. Правда, поступать как-то не планировала — только Щуку закончила и что, опять учиться? Мне предложили главную роль дома, в «Белой акации» тульского драмтеатра. Вдруг звонок: приглашают в Академию и Коручеков советовал с Тулой не спешить... Прошла предварительные прослушивания, настал день экзамена у Михалкова. И он устроил шоу. Я вошла: «Вот стульчик, садитесь, рассказывайте кто вы, зачем пришли!» Начала что-то плести — он молчит, смотрит. Я всё больше зажимаюсь, нога на ногу, рука на руку, в стул вмялась. Он говорит: «Расслабься, сядь ровно, закрой глаза!» Думаю: опа, кажется, начинается веселье. Закрыла глаза.
Алексей КОЛЕНСКИЙ. И сосредоточились на пальчиках ног?
Марианна ВАСИЛЬЕВА. Нащупала внутреннюю энергию и вела ее по телу все выше и выше, до уровня глаз.
Алексей КОЛЕНСКИЙ. Это михалковское упражнение должно иметь сверхзадачу: вообрази, что ты «это» и поднимай энергию – я бы понял… Никита Сергеевич через эмпатию воздействует на человека?
Марианна ВАСИЛЬЕВА. Лично, безусловно. Но главное здесь, наверное, то, что отключаешься от всего — желания пройти экзамен, лишних мыслей какая ты, чего хочешь, просто слушаешь его. Не могу сказать, что энергия — какой-то шар или распространяющееся тепло, я просто шла за голосом закрыв глаза. Он очень спокойный, даёт уверенность, что всё хорошо, ты просто разговариваешь с Михалковым...
Алексей КОЛЕНСКИЙ. Эта вещь родственна или противоположна гипнозу?
Марианна ВАСИЛЬЕВА: Нет никакого гипноза! Он как бы говорит — всё нормально, и предлагает игру: «Теперь представь, что ты приходишь домой, снимаешь пальто и везде свет выключен в твоей квартире, только в спальне чуть приоткрыта дверь, горит свет, ты идёшь... А у меня фантазия бурная, я думаю: так, что же там, что же?» Не было времени напридумывать себе что-то а я уже очутилась перед дверью, а Михалков тут как тут: «Она открывается, а там твой любимый человек, но он не один. Спиной сидит голая женщина. Твой муж с другой. А теперь открой глаза и скажи: «Добрый вечер!» Я открываю — они не открываются, веки тяжеленные, вся боль земли внутри меня! Я пришла в Академию с любовью, он будто угадал — психолог — говорит: «А теперь скажи ей: «Он мой!» Я не могу, мне неудобно, начинаю плакать и улыбаться, смеяться, я же не планировала показывать свой «драматизм»! Что происходит? Не понимаю, слёзы текут, он не унимается: «Теперь скажи, что бы ты ей сказала. Нет! Это ты сейчас мне говоришь, что бы ты ей сказала, а ты ей скажи!» Рот не могу открыть. Сидит Михалков, сидит комиссия, он смотрит, я в зажиме, не понимаю, что происходит, как он это делает? Вдруг всё пропадает — стены, камеры, люди. Напротив — Михалков и ты беспрекословно доверяешь ему что-то очень-очень личное. Я пробормотала пару предложений, он: «Спасибо, всё, ты можешь идти!» В общем, он довёл меня до искренности, до откровения.
Плакать, я думаю, вряд ли было важно. Не умею давить слёзы, это было действительно откровение. Он ещё успел пошутить: «Ох, сейчас, наверное, абитуриенты-то испугаются, девчонка в слезах!» А я — Васильева — третья по списку вылетела, побежала в сквер напротив Театра киноактера, к памятнику Бродскому. Стояла, думала: что такое, как это он сделал?
Алексей КОЛЕНСКИЙ. Очень вахтанговская история, ваша школа заточена на драматургии мизансцен, игровой контакт с партнёром. Разве в Щуке вас чему-то такому не учили?
Марианна ВАСИЛЬЕВА. Меня учил мой мастер Александр Коручеков. По своим вкусам он, ученик Женовача и Авшарова, немного шире. Мы его первый курс в Щуке, назывались «актерский спецназ». Не было задач, которые мы не могли бы решить. Например, он говорит: окей, этюд есть, но здесь должен появиться, не знаю как, вот этот предмет... И мы должны сами решить как сделать чтобы он не только появился, а заиграл! То есть во всём присутствует некая магия. Например, Коручеков заставлял нас учиться игре на музыкальных инструментах. Привлекал режиссера пластического театра Сергея Землянского на хореографические этюды. С утра до ночи учились у Коручекова, он и поставил мою новеллу в «Метаморфозах II» по чеховскому рассказу