Похоже, история евреев так ничему и не научила, как и во времена Иисуса Христа, когда они ждали от мессии не спасения а установления их господства (власти), так и теперь им, видимо, невдомек, что десница Божия дает им не власть над Россией, мнимое обладание которой, судя по всему, уже успело вскружить некоторым из них голову, а редчайший и драгоценнейший шанс, говоря словами Апостола Павла, “привиться к своему природному корню”?
Тонировка стекла 6 в Москве по низким ценам - компания МосТонировка
Владислав Шурыгин-старший СМЕРТЬ СОЛДАТА
Жизнь прожить — не поле перейти... И то, как сказать... Сергею Васильевичу Шумилову за половину седьмого десятка перевалило. Незаметно, неумолимо плывет время. Вот уже в ногах свинец, и единственный после той войны невредимый глаз часто туманит слезою — от перенапряжения, а может, от горьких воспоминаний. Раньше этого не бывало, раньше, точно каменный, все в себе, внутри держал, а теперь, да на том поле, туманит глаз, туманит...
А память, слава Богу, ясная. Ничего не забыл, все помнится... Только перейти это поле, все как есть наискосок, уже непросто.
Здесь в августе 1942-го сержант Шумилов принял свой первый бой, который мог стать и последним, но уцелел, и судьбе было угодно, чтобы, отвоевав, возвратиться сюда, на родную Смоленщину, потрудиться участковым милиционером, а потом, уйдя на инвалидность, жить неподалеку от тех мест в смоленской деревеньке с милым названием Кузнечики...
В законе не прописано, но общеизвестно, что солдат, награжденный степенями Ордена Славы, приравнивается к званию Героя. У Сергея Васильевича Шумилова два Ордена Славы, ордена Красной Звезды и Отечественной войны, медаль “За отвагу”, россыпь послевоенных юбилейных медалей. Все вместе лежат в шкафу. Сергей Васильевич уже и не помнит, когда их в последний раз надевал. Перед кем хвастать и гордиться? Друзья-товарищи по войне либо тяжко больны, либо умерли.
Был несколько лет назад на прощании с одним из товарищей своих ветеранов... Медленно шел в толпе провожавших до кладбища, а три паренька несли на кумачовых лентах ордена и медали фронтовика. Как говорится, боевые награды, провожая своего хозяина, увидели тот ясный день и солнышко. Такова судьба солдатских наград...
И он, Шумилов, свои ордена и медали тяжким трудом на войне заслужил...
“Прощай, Родина!”
Так называли на фронте бойцов-противотанкистов из расчетов ПТР (противотанковых ружей) и выдвигавшихся, как и они, на прямую наводку артиллеристов-сорокапятчиков. За то, что шансов уцелеть в поединке с вражескими танками у них было ничтожно мало, каждая промедленная секунда, каждый неточный выстрел — стоили им жизни...
Сержант Сергей Шумилов, отучившись в запасном полку на пехотинца, был назначен в роту ПТР командиром рассчета.
В августе 1942-го их 1233-й стрелковый полк, в который входила и рота ПТР, участвовал в Ржевско-Сычевской наступательной операции, но, как часто это случалось на войне, после недолгого продвижения вперед полку было приказано перейти к жесткой обороне. И это на родной Смоленщине, у населенного пункта Карманово.
Роте ПТР было приказано перекрыть поле на подходе к Карманову. В роте было 27 расчетов и около шестидесяти бойцов. Едва стали выдвигаться, еще шли по этому самому полю, как на дальнем конце его появились вражеские танки — 56 бронированных машин. Спасло вначале то, что двигались они на малом ходу, так как за ними шла густая цепь немецкой пехоты. Но все одно: принять бой в чистом поле, не имея за спиной ни кустов, ни деревьев, ни даже “фона” плетней и домов, — равносильно самоуничтожению. Тогда-то единственный раз за весь бой услышал Шумилов звонкий голос своего лейтенанта:
— Рота, сместиться на двести метров к населенному пункту! Бегом!
Сместились. Залегли.
Сержант Шумилов и его напарник рядовой Петров успели отрыть сантиметров на тридцать в глубину окопчик и плюс к нему образовался небольшой бруствер. (Это потом спасло им жизнь.)
Бой был долгим и упорным. Танки устремлялись в атаку то в одном месте, то в другом. Очень точно били наши пушки-сорокопятки, пехота отсекала огнем атакующие цепи автоматчиков. Перед позицией полка горело около двадцати вражеских машин... Но затем все пушки были повыбиты, а расчеты ПТР погибали один за другим.
До конца дней своих Сергей Шумилов не забудет эту страшную картину, эти зловещие “городки” — как танки с трех выстрелов накрывали обнаруженные расчеты... Недолет, перелет, попадание... Дымящаяся воронка, два убитых бойца, скрученная труба ПТР... Прощай, Родина...
В сколько танков попал — сказать трудно. Но один выбил точно. Сначала, еще на средней дистанции, удалось заклинить ему башню — он перестал ворочать хоботом орудия, но зато, взъярившись, устремился на расчет Шумилова и Петрова. Набрал скорость и мчался, переваливаясь на ухабах... Они, эти ухабы и холмики да заклиненная башня, мешали немецким танкистам смести упрямый расчет.
А Шумилин тем временем исхитрился все же перебить танку гусеницу — в лобовой атаке это самое лучшее. Танк после этого подставляет борт... А этот, ярый, и того хлеще — перевернулся...
Ища слабое место в обороне, немецкие танки и поредевшие цепи автоматчиков сместились вправо, и уже где-то там, невидимый, загремел с новой силой бой.
Как потом стало известно, гитлеровцы нарвались на подошедший гаубичный полк — и это решило исход боя в нашу пользу.
Дорогой ценой обошлась победа... Изо всей роты ПТР только двое они с Сашей Петровым и уцелели. Да еще тяжелораненный осколком в живот их лейтенант...
Надо было вынести его на плащ-палатке, но рана была большая — каждое движение причиняло лейтенанту боль. Где же братья-пехотинцы? Они воевали где-то правее, а вокруг лежали только убитые, да к Карманову ковыляли раненые...
Петров встал во весь рост, держа в руке ружье и свой автомат, хотел, видно, посмотреть, нет ли кого своих поблизости, но схватился рукой за грудь, упал... “Сашка, ты что?” А Петров в ответ: “Убило меня, Серега”. И умер.
Шумилин пошел за помощью, пообещав лейтенанту, что скоро вернется, но тот его не слышал — лицо его льдисто светлело, он умирал...
Неся на себе два автомата и ружье, которое весило около двадцати килограммов, да сумку с боезапасом к ПТР, Шумилин добрался до окраины населенного пункта, вышел прямо на КП полка, на командира. Распрямился, весь закопченный, оборванный. Доложил за себя и за всю погибшую роту: танковая атака противника отбита, в живых больше никого вроде бы нет, но раненый в живот лейтенант еще жив — и его надо вынести...