Л.Ш. Я не воспринимаю этого человека всерьез, кроме как в той области, в которой он профессионально себя проявил. В политике это был совершенный дилетант, умело руководимый умными и хищными людьми.
В.М. 24 мая этого года, находясь в Сочи, президент дал команду доработать военную доктрину, видимо, прозрел после затянувшихся бомбежек натовцами Югославии. Может быть, теперь главный противник будет обозначен?
Л.Ш. Будет ли? Власть у нас достаточно труслива и находится в огромной зависимости от внешних “друзей”. Все разговоры последних лет, что НАТО — это политическая, чуть ли не благотворительная организация, разбились о бомбежки Югославии. Они показали, какие они “гуманисты”. В центре Европы уничтожают целую страну и придвинулись уже к самому нашему порогу. И надо бы набраться смелости и признать, что в образе НАТО Россия имеет сильнейшую угрозу своей безопасности. Власть это понимает, но признаться страшновато: сколько лет не было у нас противника — и вдруг появился.
В.М. В упомянутой книге вы пишете, что, несмотря на весомость аргументов сторонников термина “главный противник”, после долгих размышлений “мы от него отказались”. И это на фоне того, что “ЦРУ утроило свои усилия” по вербовке советских граждан, демонстрируя, так сказать, прогрессирующую к нам любовь. Что заставило вас принять такое решение и не стало ли оно пагубным для страны, и кто в этом контексте “мы”?
Л.Ш. “Мы” — это ПГУ, внешняя разведка КГБ СССР. Это политика. Дело ведь не в терминах. Дело в понимании того, как и что происходит в реальности. Мы не могли в официальных наших документах выглядеть при начавшейся во время Горбачева советско-американской эйфории замшелыми динозаврами, одиозной организацией, не принимающей “нового мышления”. Сама профессия нас всегда учила гибкости. Дело не в заклинании, а в том, что делаешь. Переназвали — вместо “главный противник” “главный приоритет”. То же самое ГП.
В.М. То есть вектор направления вашей работы не изменился?
Л.Ш. Да ну, конечно, нет! И не мог измениться.
В.М. Заканчивается столетие, тысячелетие, а Россию лихорадит все сильнее с каждым годом. Безопасность страны подорвана и расшатана как в совокупном понимании, так и в ее составляющих. На ваш взгляд, какая главная опасность грозит России в ближайшем будущем?
Л.Ш. В том, что продолжается уничтожение нашей экономики. Без экономики, какие бы мы доктрины ни изобретали, какие бы угрозы — настоящие или мнимые — мы ни обнаруживали, у нас не будет возможности им противостоять. В том числе внешней угрозе нападения, территориальной дезинтеграции, поскольку у власти не остается рычагов влияния. Сейчас все процессы идут стихийно, власть их только отслеживает и фиксирует. Какой-то порядок удалось навести Примакову, но его убрали. Сегодня страна, по сути, вообще без власти.
В.М. Мощную и грозную организацию КГБ разрушили путем реформирования. Если провести еще одну реформу, что бы вы предложили сделать?
Л.Ш. В принципе ни одна организация не сможет работать, если каждый год менять ее руководителя — будь то колхоз, строительная бригада или правительство страны. Глава ФСБ Владимир Путин, по-моему, уже восьмой или девятый руководитель с 1991 года. КГБ уничтожили в 1991 году. Затем прошли внутренние реорганизации, менялись названия: Министерство безопасности, федеральная служба контрразведки, какое-то время — Российское федеральное агентство безопасности, агентство федеральной безопасности, Федеральная служба безопасности. Это же не просто на воротах вывеску поменяли, это большая техническая работа. Смена удостоверений, бланков и т.д. Очень много народу в связи с этим занято совершенно непроизводительным трудом.
Потом реорганизация структурная. Создаются какие-то новые управления, департаменты, потом опять все смешивается, опять дробится. Есть ли какой в этом оперативный смысл, не знаю! Но знаю, что каждая структурная реорганизация парализует комитет на срок от трех до шести месяцев.
Что бы я сделал, будь у нас нормальное государство и патриотически мыслящее правительство? Всесторонний анализ восьмилетнего периода с точки зрения государственной безопасности — что он нам дал. Затем выводы и рекомендации. Я бы поставил вопрос о восстановлении примерно прежней структуры КГБ, куда входили и пограничники, и ФАПСИ, и контрразведка, и группа антитеррора. Службу охраны президента вернул бы в родное лоно. Особая статья — внешняя разведка. Если ее опять вливать обратно — значит подставлять под политические и конъюнктурные удары. В сохранении ее большую роль сыграл Евгений Примаков и его преемник Вячеслав Трубников.