В событиях сентября-октября 93-го политсовет АПР и ее лидер никак себя не обнаружили. Съезд партии, который состоялся через пару недель после расстрела Дома Советов, от обсуждения и оценки свершившегося госпереворота уклонился. Власти учли лояльность АПР. Она была допущена к выборам в первую Госдуму и, несмотря на то, что агитационно-пропагандистская кампания ее была весьма скромной, добилась внушительного успеха. За АПР проголосовало шесть миллионов человек, или 10 процентов от пришедших к урнам, и она получила возможность образовать в нижней палате парламента свою фракцию из 55 человек.
Ни личности, возглавлявшие списки АПР, ни ее предвыборная программа широко известны не были. Успех партии предопределило ее название. Шесть миллионов крестьян отдали голоса аграриям, то есть социально близким, своим.
Их надежды фракция АПР в общем и целом оправдала. Она кричала: “Братцы, караул!” То есть взывала о помощи крестьянину. Она обличала разрушительную политику власти в деревне. Она вносила собственные предложения по изменению этой политики и всеми возможными способами пробивала в правительстве дополнительное финансирование АПК.
Лоббистские усилия фракции сельский избиратель оценить не мог, ибо они не подлежали огласке. Обрести же свое политическое лицо, чем-то особо привлекательное для крестьянства, за время работы первой Госдумы Аграрная партия не сумела. На очередных парламентских выборах в декабре 95-го она не набрала пяти процентов голосов и, соответственно, не получила права иметь собственную фракцию. Но чуть больше двух десятков представителей АПК стали депутатами в одномандатных округах. К ним присоединились депутаты от КПРФ, и во второй Госдуме была образована Аграрная группа, имеющая почти такой же статус, как и фракция. При всем том, интересы АПК в парламенте не остались бесхозными.
Аграрная группа занималась тем же, что и фракция АПР, проводила необходимые крестьянам законопроекты и постановления с неменьшей эффективностью, ибо всегда находила взаимопонимание с двумястами депутами из КПРФ и группы “Народовластие”.
Сохранились партнерские отношения с парламентской оппозицией и у безмандатного лидера Агропартии Лапшина. В 96-м году он и весь актив АПР работали на президентских выборах на Зюганова и после его поражения не порвали с ним. Партия аграриев вошла в созданный Народно-патриотический союз, а Лапшин стал сопредседателем НПСР. В следующем же, 97-м году, Зюганов сотоварищи использовали все свое влияние на Алтае для того, чтобы Лапшин смог там победить на выборах в Госдуму по одномандатному округу.
Вернув мандат, Лапшин пожелал вернуть себе и кабинет руководителя думской Аграрной группы. Но это не нашли резонным ни депутаты-аграрии, ни депутаты-коммунисты, ибо возглавлявший группу Николай Харитонов вполне устраивал и тех и других.
Трещина в союзе НПСР и АПР в возникла из-за амбиций первого агропартийца. Но она вряд ли разрослась, если бы осенью 98-го в новое правительство Примакова на пост вице-премьера не был приглашен член правления Аграрной партии Геннадий Кулик.
При Черномырдине этот же пост уже занимал активист АПР — Александр Заверюха. Но для того интересы партии власти были выше партии аграриев, и он в конце концов с последней расстался. Кулик же решился те и другие интересы совместить. И едва он обосновался в Доме правительства, как в прессе замелькали такого вот рода заметки: “Есть на Малокалужской улице в Москве особнячок, принадлежавший до революции управляющему одним из московских заводов. Уютный особнячок с надежной охраной, отремонтированный в этом году по высшим западноевропейским меркам. Недавно здесь скромно справила новоселье... Нет, вовсе не преуспевающая фирма, которую обошел стороной кризис. И не банк. Хозяевами здесь стали аграрии, а точнее говоря, Аграрная партия России, штаб которой обосновался в особнячке, арендованном на скромные взносы сельских партийцев у банковской группы СБС-АГРО.
С чего бы это глава группы Александр Смоленский так задружил с АПР? Одно дело — кредитовать аграрный сектор, но пустить к себе на квартиру партию — согласитесь, совсем иной коленкор.