Высота взята. Еще раз торопливо прочесываются траншеи и блиндажи. Изредка грохочут короткие очереди контрольных выстрелов. Бой замирает и наваливается звенящая напряженная тишина. Где подкрепление? Ротный материт кого-то в тангенту радиостанции.
— Где они? Какого х… ждут? Чего? Пока "чечи" очухаются и сметут нас к е..аной матери? У меня девять "двухсотых" и пятнадцать "трехсотых". Их эвакуировать надо. И с трофеями всего два "бэка". Какие снайпера? Их прижали, а нас тут хлебом, что ли, встретили?
Рота зарывается в землю. Бывшие боевиковские траншеи оборудуются для обороны фасом внутрь. Блиндажи практически бесполезны, и потому все, что можно, вытаскивается из них наружу и идет на оборудование бойниц и перекрытий. Разведчики работают яростно, зло. Вот-вот "чечи" очухаются и полезут отбивать вершину, а подмога залегла у подножия высоты, прижатая к земле снайперами с флангов. И истерично докладывает, что не может поднять головы. Пехота, мать ее!!!
…Они появились неожиданно. Выросли словно из-под земли. А, может, и точно из-под земли. Кто знает, чего они тут нарыли за два года. Эти уже шли осторожно, чутко. Знали, что их ждет впереди. Черные тени перебегали от камня к камню, от ложбины к ложбине, подбираясь все ближе к траншеям десанта.
И когда от окопов их отделяло всего несколько шагов и они уже в полный рост бросились вперед, в упор страшно ударили русские автоматы. Тишину в клочья разорвал грохот очередей. То и дело тьму распарывали ослепительно белые жала огня и вспышки разрывов, хаотично и густо разлиновывали ночь разноцветные "лучи" трассеров.
Из первой волны атакующих не уцелел никто. Больше двух десятков чеченцев нашли свою смерть на склоне. Их тела в нелепых позах густо усеяли подходы к траншеям русских десантников. Выворачивая душу, визжали раненные, призывая на помощь то аллаха, то друзей, то проклиная и матерясь по-русски. Но их быстро отыскивали снайпера и затыкали навечно. И здесь позиции десанта накрыли разрывы. С истошным воем мины сыпались на расположение десанта. Весь день молчавшая и потому считавшаяся "подавленной" минометная батарея "чечей" теперь словно брала реванш за долгое молчание. Разрывы следовали один за другим. Ходила ходуном земля.
— Доктора! — пронеслось по окопам.
С санитарной сумкой пробежал куда-то на правый фланг врач. Мина попала прямо в бруствер — и осколки брызнули на пулеметный расчет. Пулеметчик умер мгновенно, приняв на себя большую их часть. Второму номеру посекло спину и страшно порубило ногу. Он затыкал пальцами брызгающую фонтаном из раны кровь и зло, страшно матерился.
— ….ать, суки, попали! Валерку завалили. ..ляди! Мне тока ногу перетянуть — я за пулемет лягу. ..мять! Валить буду в клочья! Суки бородатые… — он орал и катался по камням, прижимая к груди колено, ниже которого на щиколотке болтались грязно-алые лохмотья кожи, мяса, ботинка, носка. Из всего этого месива жутковатый в своей синеве выглядывал мосол сустава.
Доктор привычно поймал в жгут густо брызгающий во все стороны кровью обрубок. Резко перетянул его, потом еще сильней, пока из драных, едко воняющих толом лохмотьев не перестала сочиться свежая, алая кровь. Затем прямо в эту же ногу вкатил ему гуманный, освобождающий от мук промедол, потом еще один.
Едва стихли разрывы, как со склона донесся знакомый вой:
— Илля алла! Аллах акбар! — Новая волна боевиков пошла на штурм.
— Да соколько же их?! — испуганно выдохнул, выглянув в амбразуру, молоденький щуплый боец-связист.
— А ты не считай, ты вали их! — зло рявкнул на него прапор, тот, который разнес из "Шмеля" духовскую лежку. Он прижал к плечу приклад трофейного, переделанного из танкового в ручной пулемета и короткими частыми очередями начал зачищать склон от "чечей". Но те упрямо лезли вперед, не обращая внимания на потери, буквально опустошавшие их ряды.
— Аллах акбар! Алла! Смэрт русским!
— Я тебе покажу смерть! — рычал прапор. Пулемет, кажется, прирос к его плечу и бил уже практически непрерывно. — Щас ты, сука чеченская, узнаешь, что такое смерть! Досыта наглотаешься! …лять!..— Прапор вздрогнул всем телом, от невидимого удара, и с удивлением посмотрел на свое правое плечо. На нем темнела дырка, вокруг которой стремительно расползалось такое же черное пятно. — Зацепили, суки, — удивленно протянул он. Словно подтверждая его слова, еще несколько пуль выбили крошку с камне амбразуры и, отрекошетировав, завыли в вышине. Это работали чеченские снайпера.