Есть в христианском контексте и третий путь. Самый загадочный и противоречивый. Путь греха. Если человек не создает семью, но и не остается безбрачным, — это называется блудом... Можно было бы просто отмахнуться: мол "зла нет, зло — это просто отсутствие добра", но что-то мешает это сделать...
О том, что образ блудницы, падшей женщины, с удивительным постоянством возникает рядом со Спасителем, свидетельствуют все четыре евангелиста: здесь и Мария Магдалина (из которой Он изгнал семь бесов), и побиваемая камнями женщина (которую Христос спас словами: "кто без греха, пусть первым бросит в нее камень"), и самарянка (с ней Спаситель был откровенней, чем со своими учениками), наконец, блудница помазавшая миром его ноги (ей, на глазах обескураженных фарисеев, он отпустил все грехи, поставив ей в заслугу то, что она "много возлюбила"). Эти эпизоды всегда будут досадными недоразумениями для школьного богословия в духе “Пространного катехизиса”. Можно навалить целые горы обтекаемых банальностей на этот счет, в "сухом остатке" всегда будет одно и то же: Христу логичнее было бы знаться с благочестивыми фарисеями, а не с уличными девками. Получается, одно из двух: либо Спаситель — безнравственный человек (вернее: Богочеловек) — что, разумеется, полнейший абсурд, либо наша фальшивая мораль находится в непримиримом противоречии с самой сутью христианства.
Господь призывает нас родиться в новую жизнь, "совлечь" (то есть снять, как износившуюся одежду) с себя ветхого человека, стать человеком новым. Преданный очевидному и всеми презираемому пороку грешник (блудница или, скажем, алкоголик) предельно остро воспринимает себя как человека ветхого, человека, которого "следует преодолеть". Именно эта потенциальная готовность отказаться от всей прежней жизни без остатка выгодно отличает таких бесспорных грешников от мнимых святош, вся убогая "бухгалтерия" которых ("вычитанные" молитвы, скупердяйские "благотворительные" гроши и прочий хлам) лишь крепче "пришивает" их "ветхую шкуру" к стремительно деградирующей душе...
Нынешний "половой беспредел" свидетельствует о тотальном забвении основ нормального христианского брака (об "ангельском чине" и говорить не приходится). "Браки" сейчас все больше: "гражданские", "пробные", даже однополые. Нормальную семью (супруги "единобрачные", много детей, ухоженные старики живут рядом) — сейчас редко встретишь, хотя отдельные "реликты" все-таки есть.
Но вот кого теперь не встретишь ни при каких обстоятельствах, так это "нормальную" евангельскую блудницу (то есть, грешницу, стыдящуюся своего греха). И вот это, возможно, самое страшное...
Когда девушка с телеэкрана, держа презерватив в потной ладошке, гордо заявляет, что она выбирает "безопасный секс", ужасен не ее выбор, а отсутствие стыда за него .
Если жить праведно под силу не каждому, то знать о том, что мы грешим, обязаны все. Нормальный человек всю жизнь "падает и встает". Он может всю жизнь только падать, но потенциальная возможность в конце концов "встать" (залогом которой служит знание о том, что грех — это плохо) оставляет за ним право считаться человеком до самого конца.
Возможно, впервые в человеческой истории под вопрос поставлена сама антропоморфность прямоходящих двуногих особей...
Блуд или "безопасный секс"? Содомия или "нетрадиционная ориентация"? "Коммерция" или воровство?
От правильного ответа на эти "неглавные" вопросы зависит судьба человека, как биологического вида. Нужно отвечать...
Владимир ГОЛЫШЕВ
Александр Дугин ПУСТЬ ВЕТЕРОК ОВЕЕТ ДУШУ ТВОЮ (меладзе-2: пляж и инициация)
1. La Rottura
Предельное напряжение человеческих усилий, выливающихся в экстремальный опыт, приближает человека к инициации. Так рождается тема — "инициация и революция". В возможном опыте предела мерцает воронка невозможного опыта запредельного. На этом зиждется концепция "тамплиеров пролетариата".
Но здесь есть нюанс, есть нюанс...
Любое стремление отсюда туда есть только стремление, тяготение... В своей книге "Les principes du calcul des infinitesimaux" Генон называет вещи своими именами: аналитически предел недостижим. Лимит “x” при “х”, стремящемся к единице, никогда не станет тождественным единице. Всегда чего-то не будет хватать. Тот же парадокс Зенона Элейского об Ахилле и черепахе. Бесконечно малый элемент, недостижимый в стремлении, количественно незначителен, но онтологически огромен.