Когда я читал "Красно-коричневый", у меня возникало ощущение, что я смотрю на икону, огромную, написанную на красно-коричневых досках. Такие иконы — в древних ростовских храмах, в запорошенной Суздали — величественные и суровые иконы древней Руси. Меня поразило, что эти иконы написаны в красно-коричневом колорите. И второе открытие — закон построения икон ростовско-суздальской школы и романа "Красно-коричневый" одинаков.
В центре романа этой иконы-жития находится русский святомученик. Он окружен клеймами, житейными сценами, картинами, показывающими его страдания, его подвиги, его деяния, его сражения, его Успение.
Он узнаваем. Он обычный отставной офицер, не изменивший присяге. Такие же, как и он, идут в наших шествиях, стоят на митингах, выходят на пикеты и баррикады.
И вот этот воин-Архистратиг идет на свой Подвиг, на свое святое мучение. Такой русский ангел с автоматом Калашникова в руках. Это русский святой, воплотившийся в полковника спецназа в отставке, живущий в Москве в самое смутное время 1993 года, вторгающийся в политику, в борьбу, возжелавший отдать свой боевой опыт ради русского сопротивления. Сражавшися и погибший, герой как бы канонизирован прохановским романом. А с ним, вымышленным художественным образом, канонизированы и все реальные погибшие Герои октября 1993 года, к каким бы течениям патриотической оппозиции они ни принадлежали.
Это роман — как продолжение траурной колонны с фотографиями погибших героев, которая проходит каждый год в траурные, печальные и величественные дни 3-4 октября, как продолжение фотографий и листовок, что расклеены на всех стенах стадиона у Дома Советов, где палачи добивали раненых защитников.
Этот роман должен прочитать каждый русский человек, чье сердце билось и сопротивлялось насилию ельцинских мучителей, прельстившихся тридцатью сребрениками.
Но его будут читать и враги, узнавая себя, рвя роман на части, кидая его в ужасе в костер. Происходит классическая литературная канонизация современного русского героя: мученика за Отечество, русского Витязя, страдальца за Веру.
Хлопьянов своим подвигом, своей мученической смертью, своим сражением за народ принял крестную муку. Он отдал свою жизнь осознанно, ему не досталась случайная пуля в Останкине или на баррикадах у Дома Советов в подземных переходах, когда он возвращался с заданий лидеров сопротивления через канализационные люки. В него не угодил снайпер из израильского спецназа "Иерихон". Ему могла быть дарована жизнь в обмен на предательство, но именно в момент этих пыток и мучений, что кому-то покажутся ненужными, незначимыми, он и совершает свой высший Подвиг.
"Он проснулся от ужаса. Его бил озноб. Не холод, исходящий от ледяного бетона, а предсмертный ужас, сотрясающий тело. Он понимал, что это его последняя ночь, что наутро его ждут пытка и неизбежная смерть. Свершится то, чего он боялся больше всего, — он умрет в застенке, среди врагов, вдалеке от любимых и близких, и никто из друзей не услышит его предсмертный вопль, никто не закроет его мертвые, выпученные от мучений глаза. И он стал молиться. Молил Бога, чтобы Бог был рядом с ним. Не спас его, не избавил, не вырвал из рук мучителей, а был рядом в час смерти. Не оставил его наедине с палачами, а находился на месте казни, поддерживал его в немощи и страданиях".
Хлопьянов отдал свою жизнь с осознанием того, что он участник священной и мистической битвы за Россию. Битвы не конкретно с каким-то Ельциным, Ериным, Грачевым, а с дьяволом. В этом советском человеке, спецназовце, профессиональном разведчике, постоянно живет откровение, что идет смертельная война с силами Мирового Зла. Поэтому он в романе Александра Проханова не просто боец, не просто профессионал, а священный боец, Витязь. Он борется со всей нечистью, заполнившей Россию.
Не надо думать, что если роман напомнил мне икону, то и написан он, как жития святых. Роман "Красно-коричневый" введен в контекст всех острейших политических событий в России. Это — если уже вновь обращаться к языку православия — катехизис всего русского сопротивления конца ХХ века. Это подробная хроника сопротивления гибельному ельцинскому режиму, со всеми деталями, противостояниями, противоречиями, сомнениями, амбициями.
Для будущих историков — это и некая Периодическая таблица всех сил и течений российской политики. Каждое патриотическое движение в романе кодифицировано, обозначено, имеет свое название, свою нишу в одном едином своде. Здесь и трудороссы Виктора Анпилова, и нацболы Лимонова, и русские монархисты, и РНЕ, и аналитики Кургиняна, и оставшиеся государственники из сохранившихся структур, и коммунисты, — все ключевые фигуры оппозиции.