Наша, русская, альтернатива — иная. Это пирамида, повернутая острием вниз. Внизу всегда стоит русский великомученик, пирамида втыкается в его сердце, разрывает его, но от него пирамида идет ввысь лучами света, лучами любви, и расширяясь, этот свет и эта любовь образуют царство справедливости, добра. Это русская картина мира. И в третьем тысячелетии мы все должны восстановить эту пирамиду, эту благодать, которую мы дарим всему человечеству.
Именно такими высшими великими целями оправданы все наши жертвы. Ради земного блага, какого-то бытового устройства люди не шли бы на гибель и муки. Уж лучше быть живым в рубищах, чем умирать за каменные палаты. Именно бесцельность гибели поражает во всех ельцинских авантюрах. Потому и рушится этот режим, как бы ни подпирали его полковники каретные и даже их высшие многомудрые начальники.
В душе русского человека живет образ Рая. В ХХ веке он принял образ коммунизма. Предчувствием Рая для Хлопьянова и его возлюбленной стал русский Север, Поморье, куда они вырываются из бесовской Москвы в начале лета 1993 года.
Это и искушение — останься в раю, работай, люби, рожай детей. Природный гармоничный мир, где люди с утра идут ловить рыбу, вечером возвращаются, усталые, с уловом в дом. Мир, где есть друзья, работа, дом, любовь, природа, рыбы, олени, деревья, церкви, птицы и какой-то столетиями отлаженный поморский уют.
"После студеного ветра в избе было тепло. В открытой печи вяло летало пламя. Катя и Аня, разгоряченные, разрумяненные, с голыми руками, склонились над тестом..."
Спокойный домашний быт...
"Из моря надвигалось безымянное диво, ослепительное, нацеленное на них, делающее их причастными к этому вселенскому чуду. Сеть мокрыми шмотками наваливалась на борт. Поверхность моря лопнула, как от донного взрыва. В пролом хлынули ослепительные лопасти света, ударили огненные белые языки. Огромные рыбины, светлые, серебряные, с лиловым отливом, с проблеском фиолетовых молний, изгибали хвосты, тыкали скользкие морды, вращали золотые глаза, секли, кололи, брызгали слизью, лупили плавниками..."
Спокойная мужская работа...
Почему бы не остаться в этом северном Раю и Кате, и Хлопьянову?
"Хлопьянов чувствовал на лице тугой холодный ветер. Любовался Катей, которая казалась статуей, вырезанной на носу корабля. Ее порозовевшее от ветра лицо сочетало в себе прозрачное море, отраженное облако, золотой берег, утиную стаю и его восхищение и любовь к ней. И мгновенная счастливая мысль — сын, который у них родится, все это в себе соберет. Чудную синеву, розовый, парящий над морем архипелаг, черную с белым под крыльями утку, которая, выгнув шею, летит над водой, проносит свое отражение. Катя, словно угадала его мысль, обратила на него сияющие глаза..."
Это ожидание чуда переполняло их. Они уже и дом присмотрели на покупку.
Но если не будет России — не будет и этого чуда, не будет ни дорогих уже людей, ни оленей, ни рыбы. Знание, совсем иное, переполняло полковника разведки, и он оставил свой земной северный Рай, ушел навстречу Подвигу и грядущей Победе.
Север в романе, как метафора красоты, метафора грядущей жизни. В каком-то смысле — метафора будущего России. Красота — у любого созидательного дела. Красота жизни и была уже у многих в минувшие десятилетия. Своя красота — у ученых: физиков, математиков, ядерщиков. Своя красота — у врачей, учителей, строителей. Где она нынче? Это красота русской цивилизации, о которой мы сегодня много говорим и пишем. Которая не укладывается ни в западные, ни в восточные мерки, которую у нас отбирают, но она живет в каждом из нас, и даже враги испытывают ностальгию при ее утрате. Красота русской цивилизации включает в себя и машины, и космодромы, и поля, и реки, и крестьянский труд, и армию, но живет она идеей всемирного добра, и это неискоренимо.
Только вместе, поняв наши утраты и наши жертвы, мы сможем выстоять. В этом и есть главный урок 1993 года — народ должен осознать себя народом и объединиться. Осколки русского сопротивления должны быть собраны и стать чашей Победы. Это и стало идеей блока "За Победу".
Заповедь погибающего великомученика Хлопьянова, заповедь старца Филадельфа, заповедь самого романа — в великом соединении всех во имя баррикад 1993 года. Так же, как в дни Октября каждый год, собраться у часовни, которую, может, и украсят иконы с изображением наших русских героев, всем обняться и там, на святых местах, заключить договор о русском согласии.