Русские всегда умели защищаться. Святополк в Доростоле, рязанцы, схватившиеся с самим Батыем, Торжок и Смоленск, героический Севастополь. Всегда и везде Русь давала достойный отпор тем, кто посягал на ее течение.
Говорят, Русь иссякла, мол, обмелела река, исчезли из ее генофонда богатыри, громившие и Запад и Восток. Говорят, опустилась, спилась и насмотрелась западного телевидения молодежь и не осталось среди нее патриотов. Ложь. Внуки двадцати восьми панфиловцев, солдат Павлова и бессмертных воинов Брестской крепости не забыли своих предков. Cреди предательства и непрофессионализма старших командующих молодые солдаты и офицеры проявляют чудеса храбрости, пытаясь сохранить преданные и проданные клочки Родины. Двадцать пять липецких омоновцев, оказавшись в окружении против двух тысяч врагов, не сдались. Как спартанцы, как славные воины Кутузова, они остались на своей позиции, приняли неравный и жестокий бой.
Горстка русских воинов в очередной раз, теперь уже на исходе второго тысячелетия, встала на пути черного зла, насилия и обмана.
Липецкие омоновцы явили пример настоящего воинства. На крайней крепости России липчане вызвали ненависть и страх могучего врага, посеяли по-новой в русских людей восхищение и гордость за самих себя. Не перевелись богатыри. Не повыветрился русский дух. Русские воины снова вступают в сражения и побеждают.
ВЫСТРЕЛЫ! Сквозь сон. На фронте часто снятся самые светлые сны. Дом, мать, любимая девчонка. Солнечные зайчики на любимых игрушках. Игрушечные солдатики целятся в игрушечных врагов. Выстрелы!
В солнечный сон с выстрелами врывается мрачная реальность. Дождь, хмарь, низкое небо и хмурые горы. Нагромождение глинобитных лачуг. Надо проснуться, но ноющее от усталости тело цепляется за сон. Вписывает короткие и сухие очереди в сон. Солдатики в красноармейских буденовках оживают, стреляют, бегут по ковру детской комнаты. Тело вырывает себе еще несколько мгновений сна.
"Подъем! Тревога!" Крик командира взрывает сон. Гулко раздавшись в сводах спортзала, приказ еще раз эхом возвращается к бойцам. Снова обойдя стены, неуловимым движением сырого утреннего воздуха ударил по мозгам.
Еще не раскрыв глаза, омоновцы механически, торопливо выскакивают из спальников.
"Подъем!" — кричит майор. Руки бойцов вытягивают наощупь видавшие виды, почерневшие от старости и опыта кроссовки, быстро натягивают их на ноги.
В глубине кварталов, разорвав утреннюю тишину, прогремела и сразу же стихла стрельба. Дозор липецкого ОМОНа нарвался на врага. Две короткие очереди, стихнув, растворилась в утреннем беззвучии.
Тревога врезалась в мозг. В мгновение ока наслоилась на все, о чем думали, чего боялись и ждали все последние дни.
Тревога проникла в этот спортзал давно.Осела внутри, впиталась в каждую доску пола, проникла в каждый кирпичик стены. Разведка, патрули милиции и местные жители давно доносили о готовящемся вторжении. Тревога прочно засела в каждом из омоновцев. Тревога проступала в "набычившихся" в бойницы пулеметах, в злом блеске затаившихся в магазинах патронов.
Тревога точила изнутри. Какие-то тени суетливо и быстро, пряча лица, ходили по поселку — готовили зло. Зло варилось в потайных котлах, “запах” этого варева проникал не через ноздри, а через кожу, котороя каким-то древним животным инстинктом опасности ловила холод зла. С Запада, оттуда, где вечером пряталось кровавое зарево, шла угроза.
...Тревога! Уже много ночей все спят не раздеваясь. Раскинувшись на матах или свернувшись клубком, касаясь сквозь сон лежащего рядом оружия.
Схватив оружие и боекомплект, бойцы разбегаются по позициям. На бегу передергивают затворы, досылая патроны в патронники. Добежав, падают грудью вниз на землю или асфальт. Выставляют вперед холодные стволы с настороженно навострившимися мушками. Напрягая глаза, всматриваются через бойницы в темноту улицы. Тревога!
...От внезапного нападения и истребления отряд спас дозор, выставленный командиром на ночь в глубине поселка. В первые же минуты вторжения дозор попал под обстрел. Именно эта стрельба была услышана дневальными в спортзале, и те подняли тревогу. Двое липецких омоновцев, находившихся в дозоре, были обстреляны входившими в город боевиками. Бой был неравен и краток. Первым же выстрелом снайпера один из омоновцев был ранен в спину и откатился в канаву, где его не заметили боевики. Потом он был спасен товарищами. Второй, врач отряда — старший лейтенант Белан, исчез. Боевые друзья надеялись, что Эдуард Белан остался жив. Однако, когда спустя две недели в Новолак вошли федеральные войска, возле мечети русские солдаты нашли обезображенное тело омоновского офицера. Кто-то сказал, что раненый омоновский врач , попав в плен к боевикам, отказался лечить раненых боевиков, за что бандиты отрезали ему руки.