Конечно, были споры и среди патриотов, белых и красных, монархистов и анархистов, православных и язычников. В этой новой книге Ганичева я нашёл и полемику с собой. Без споров в таком деле не обойтись. За эти десятилетия я как критик и публицист тоже неоднократно спорил и с Ганичевым, и с Куняевым, и с Поляковым, но в самых иногда яростных спорах со своими соратниками важно не перегибать палку, помнить о главном. Думаю, в этом мы с Ганичевым близки. Валерий Николаевич может не соглашаться со мной, с Личутиным, с Поляковым, но он всегда понимает единую стратегию русского дела. Которое для него всегда было выше чиновничества, выше партийности, выше клановости.
Он был и есть наш русский державный патриот Почаще бы на наших государственных горизонтах появлялись такие надёжные защитники русской национальной культуры!
От всей души поздравляю Валерия Николаевича с юбилеем! Многая лета!
Париж, как много в этом звуке
Евгений Маликов
1 августа 2013 0
Культура
Анжелина Воронцова в «Пламени Парижа»
У каждого своя Франция. Мне милы шуаны и ненавистны санкюлоты, а кому-то, наоборот. Мне жаль Марию-Антуанетту, а кто-то оплакивает Робеспьера. Кому-то достаточно "Пламени Парижа" Ратманского в Большом, а кто-то отправляется в Санкт-Петербург, чтобы увидеть, как решил революционную коллизию на сцене "Михтеатра" Мессерер.
Скрывать не стану, меня привел в северную столицу не революционный пыл. И даже не поиски прошлого. Меня интересует исключительно будущее: судьба недавней солистки ГАБТ, а ныне - примы Михайловского театра - Анжелины Воронцовой.
Итак, ночной экспресс - и я в городе на Неве. Михайловский театр.
Последняя премьера сезона собрала изрядное число критиков, включая импортированных с Запада. Европейское "окно прозрачности" работает до сих пор, и иностранцы чувствуют себя в Питере едва ли не уютнее, чем мы. Не оттого ли в оценках спектакля понаехавшие балетоведы оказались куда как более свободны и восторженны, нежели наши?
На сцене
Михаил Мессерер взялся за трудное дело: не изобрести новую историю, как сделал это Алексей Ратманский, а максимально полно воссоздать балет, придуманный Василием Вайноненом. Трудно сказать человеку неспециальному, насколько в этом Михаил Григорьевич преуспел, но отзывы искусствоведов - от кандидатов до докторов - в частных беседах дали понять, что, да, видимо, полнее восстановить сейчас "Пламя Парижа" невозможно. Вопрос: а нужно ли?
Полагаю, да. Дело даже не в том, что любой культурный феномен нуждается в сохранении. Каждое значимое событие - точка перегиба, если не бифуркации в истории. Значимость "Пламени Парижа" в развитии русского балета никто под сомнение не ставил. А ведь если скрупулезно воспроизвести некий акт, то это вызовет возрождение того мира, который породили первоначальные действия. И, напротив, возрожденный мир с необходимостью повторит события начала. Воспроизвели. Ритуал совершен. С этой точки зрения правомерен вопрос: преодолена ли революция?
На мой взгляд, вполне. Даже в большей степени, чем это удалось Ратманскому. Эстетизированная революция от Алексея Осиповича не ставила задачу актуализации контекста (привет, теоретики!), его балет - рефлексия по поводу событий. Плюс авторская фантазия. И как результат - оригинальное произведение небесталанного автора.
Мессерер взял задачу магических свойств: вызвать дух революции через повторение ритуальных шагов. Совершить жертвоприношение - отделить мир от его причин. Произвести священнодействие. И что вышло?
Оказалось - современность сопротивляется. Аристократы, например, у Мессерера, выглядят так, как им полагается: благородными людьми.
Напротив, народная стихия, воплощенная в танце, показывает энтропийную мощь природных сил, отсутствие меры в их применении. Михаилу Григорьевичу удалось обратиться к метафизическому измерению революции, воспроизвести хаос, лежащий в основе мироздания. Диковатые характерные танцы выглядят сейчас свидетельством бессубъектности так называемых народных масс, а когда-то этим танцам рукоплескал, по-видимому, зал. Ныне внимание публики приковано к классической составляющей балета про революционный Париж.