Сергей САВЕЛЬЕВ. Любая революция — это конфликт людей с разными мозгами. Классический пример: XIX век, когда понадобились инженеры, и вдруг выяснилось, что инженеров нет. И тогда в XIX веке Европа вдруг вспомнила о высшем образовании, стали развивать не словоблудие, а точные и естественные науки. Появились высокооплачиваемые, хорошо образованные инженеры. За два поколения они размножились так, что устроили по всей Европе революции в начале ХХ века. Так природой прописано: более интеллектуальное поколение сметает менее развитых предшественников.
Что происходит сейчас? На Ближнем Востоке нашли нефть, теперь очень богатые люди одержимы всякими провинциальными идеями типа халифата. Они начинают сливать деньги: давать на медицину, оружие, еду, в конце концов, на размножение огромным популяциям сателлитов. Селекция была прекращена. А если человечество при такой изменчивости мозга прекращает традиционные системы искусственного отбора, то популяции заполняются сверхагрессивными личностями, что приводит, в конце концов, к созданию субстрата для различных террористических мероприятий. Весь север Африки закормлен европейцами и Ближним Востоком. Нашу Среднюю Азию ждёт то же самое абсолютно.
Дионис КАПТАРЬ. А что привлекает благополучных людей в таких катастрофах? Почему туда едут европейцы, некоторые русские девушки…?
Сергей САВЕЛЬЕВ. Во-первых, для такого шага должна быть предрасположенная структура и морфология мозга, о которой мы говорили. Во-вторых, что делать? Дело в том, что цель любого животного на этой планете — это размножение. Если вы носитель архаичной конструкции мозга, что происходит? Вы можете реализоваться, например, в Германии? Да никогда в жизни. Отрегулированная до автоматизма система настроек не даст вам развиться. А в Африке? Вам просто дадут инструмент для осуществления мечты — автомат Калашникова. Так ведь можно вести до бесконечности войну против тихих пассивных, не агрессивных, удобных для собирания налогов европейских идиотов. Давайте называть всё своими именами!
Дионис КАПТАРЬ. Из всего сказанного получается, что нам необходимо искусственным образом создать такие системы, такие организации, где бы на благо страны и народа эти архаичные ухватки работали?
Сергей САВЕЛЬЕВ. Конечно. У нас есть масса людей, которые хотят, могут, умеют и будут заниматься этим искренне, с большим удовольствием и с огоньком. Например, можно создать аналог Иностранного легиона. Укомплектовать, научить, и отправить куда хотите. Классический вариант, посмотрите на американцев, как они решают проблему церебрального сортинга? Они просто ведут тьму войн, где архаичные мозги гибнут. Гибнут, правда, и те люди, которые пошли, чтобы заработать на учёбу, которым нечем платить за колледж… Но, как говорится, когда лес рубят — и щепки летят… Посмотрите на их генералитет. Настоящие вояки, глаз горит, они мечтают о войне! Дайте же им умереть, тем более за такие хорошие деньги!
Дионис КАПТАРЬ. В принципе, попытка создания подобных военизированных организаций у нас есть.
Сергей САВЕЛЬЕВ. Даже при вложении больших денег, эффективность — ноль. Потому что в этих молодёжных организациях идёт ковка кадров различных лицемеров, двурушников и мерзавцев, которые имитируют эту деятельность для собственной политической карьеры.
Дионис КАПТАРЬ. Известно, что девушки тоже идут в террористки. У них своя мотивация или точно такая же, как у мужчин?
Сергей САВЕЛЬЕВ. Женщины могут пойти на любые жесточайшие ограничения собственных возможностей, свобод, чего угодно, если для них будет гарантирован репродуктивный успех. Именно этот успех гарантируют им сегодня террористы.
Дионис КАПТАРЬ. В чём вы видите ошибки нынешней системы воспитания детей и молодёжи?
Сергей САВЕЛЬЕВ. Во-первых, для разных людей разное, и здесь нужно тратиться на это, а не заниматься уравниловкой. Во-вторых, есть размеры соотношений нашего поведения — животное и человеческое. Баланса между человеческим и животным сложно достичь. В воспитании надо стремиться хотя бы к уравновешиванию этих двух составляющих человеческого сознания.
Дионис КАПТАРЬ. У меня совершенно дилетантский вопрос, но, думаю, всех дилетантов он беспокоит. Что меняется в голове, когда человек получает какой-то социальный инстинкт? Выстраиваются какие-то особые химические цепочки, быть может?
Сергей САВЕЛЬЕВ. Память структурна, никакой биохимической памяти в научном понимании не существует. Если бы у нас была биохимическая память, нам было бы достаточно впрыснуть в мозг ампулу с набором определённых белков, и все знания были бы наши. Вся наша память построена очень простым способом. У нас в коре, например, 11-12 миллиардов нейронов, каждый имеет 100 тысяч электрохимических связей в среднем, и память — это как раз контакты между нейронами, по которым бегает сигнал. Пока этот определённый сигнал бегает, у вас это в памяти хранится, такая память называется долговременной. Новый сигнал, бегающий по старым каналам, не жизнеспособен и слишком дорого обходится. Чтобы выработать постоянную связь для него, нужно всё время повторять новый материал. Детство — это время, когда такие постоянные связи быстро нарастают, быстро образуются и остаются с вами навсегда. Усилий — минимум, результата — максимум.