Шахматы официально значатся видом спорта, который при этом выглядит как искусство, однако самые лучшие результаты — вовсе не у гуманитариев, а у людей с техническим складом ума. Юный Лужин из набоковского романа не выносит гимназическую зубрёжку, но стремительно влюбляется в математику: "В это время он необычайно увлёкся сборником задач, "весёлой математикой", как значилось в заглавии, причудливым поведением чисел, беззаконной игрой геометрических линий…" Это уже потом в его жизни появятся чёрно-белые доски и резные фигуры, обладающие не то мистическим смыслом, не то живым характером. Шахматы — нечто сродни музыке, и у того же Набокова сказано: "Комбинации как мелодии. Я, понимаете ли, просто слышу ходы…". Восточная игра, ставшая важной составляющей западного и в особенности — русского интеллектуализма…
В Музее декоративно-прикладного и народного искусства сейчас проходит выставка "Ход конём". Как сообщают авторы проекта, "шахматы — это не только уникальная игра, но и необычайно интересная область пластического искусства, дающая безграничные возможности для творчества. "Ход конём" — не только показывает шахматы в историческом, культурном художественном контексте, это ещё и выставка-игра, которая предполагает активное участие и вовлечение зрителя в путешествие по миру шахмат". Оформление экспозиции — важнейший аспект, коим, увы, часто пренебрегают, однако здесь совершенно иной случай. Стильная, изысканная декорация, умение работать с пространством, световая наполненность. Шахматная клетка сама по себе эстетична — неслучайно этот узор принят в мире моды, и его с интересом обыгрывают кутюрье и дизайнеры.
На выставке представлены шахматы, сделанные из самых разных материалов, включая клык моржа, стекло и камень. География — тоже изумляет. Здесь и Крайний Север, и Латинская Америка, и Африка, и любая точка Европы. Шахматная игра — это стратегия, битва. Поэтому довольно часто фигурки изображались в виде противоборствующих армий и даже — систем. Вот известный фарфоровый комплект "Красные и белые" (1922) скульптора Натальи Данько. На красной стороне — румяные и полнокровные люди-созидатели, на белой — гнусные поработители пролетариата, которые и сами-то выглядят не очень приятно: королём выступает существо, напоминающее Кощея в латах, королева — рыхлая красотка, пешки — скованные рабочие. Так игры ума становятся идеологически наполненными действами. В 1920-х годах мода на шахматы была колоссальной: в одном из залов можно посмотреть фильм "Шахматная горячка" (1925) Всеволода Пудовкина, где Хосе-Рауль Капабланка играл сам себя. По сюжету юноша-интеллигент опаздывает в ЗАГС, и рассерженная невеста Верочка решат с горя отравиться. Причиной опоздания являются шахматы, а девушка ненавидит их всей душой. Как выясняется, в своей неприязни она одинока: на экране мелькают аптечные провизоры, милиционеры и мужики в зипунах, которых волнует игра. Вся Москва двигает фигурки. Но происходит чудо — Верочка сталкивается с самим Капабланкой… Что дальше? Гораздо интереснее, чем привыкли думать любители мелодрам. Она полюбила, и не Капабланку, а именно шахматы…
Когда великолепный Остап расписывал перед жителями захолустного городка перспективы развития, он врал только наполовину, ибо интерес к турнирам мог бы превратить Васюки в желанную точку на карте мира. Гроссмейстеров знали в лицо, с ними хотели познакомиться или хотя бы пообщаться. Неслучайно хорошенькая и богатая девушка выбирает именно Лужина. Зачем он ей, в сущности? "Артист, большой артист, — часто думала она, глядя на его тяжёлый профиль, на тучное, сгорбленное тело, на тёмную прядь, приставшую ко всегда мокрому лбу". Для неё "шахматы… были таинственным искусством, равным всем признанным искусствам". Игроки воспринимались как волшебники и стратеги одновременно. Эпоха, благоволившая к машинам и технике, с восторгом относилась к уникально устроенным мозгам, каковые, по всеобщему мнению, имелись у шахматистов. Поэтому — повторюсь — Остап витийствовал не на пустом месте: "Ослепительные перспективы развернулись перед васюкинскими любителями. Пределы комнаты расширились. Гнилые стены коннозаводского гнезда рухнули, и вместо них в голубое небо ушёл стеклянный тридцатитрёхэтажный дворец шахматной мысли. В каждом его зале, в каждой комнате и даже в проносящихся пулей лифтах сидели вдумчивые люди и играли в шахматы на инкрустированных малахитом досках…"