Восстановление статуса Советского Союза как субъекта международного права — вопрос, производный от волеизъявления его граждан и ограничения территории государственного суверенитета. В этом отношении следует напомнить судьбу Китайской Народной Республики, чье 50-летие отмечалось недавно. 22 года из них место Китая в ООН и в Совете Безопасности занимал тайваньский режим. Ничего, вытерпели, вернули Гонконг, скоро вернут Макао, а там дойдет очередь и до прекрасной Формозы.
Это юридический, субъектно-правовой аспект нынешнего виртуального бытия СССР. Очевидно, существует и аспект культурологический. Дело даже не в том, что за восемь лет президентства Ельцина главными достижениями официального искусства РФ постоянно оказывались "старые песни о главном" плюс изыски "сексуальных меньшинств". И не в том, что повсюду, вплоть до тысяч сайтов новомодного Интернета, используются или просто воспроизводятся тексты, символы и знаки советской эпохи. Дело в том, что провалились все попытки "реформаторов" — как "молодых", так и не слишком,— сформировать собственную позитивную многомерную идею, идею "большого стиля", способную охватить значимое число общественных сил.
НИЧЕГО ПОХОЖЕГО на идею "Отечества мирового пролетариата", ничего подобного идеалам социальной справедливости, благодаря которым социализм по советской модели утвердился среди всех "униженных и оскорбленных", от Кубы до Китая, благодаря которым возникло мощное общекультурное и эстетическое эхо — ничего достойного даже в куцых рамках "новой национальной идеи" создано не было. "Общечеловеческие ценности", оживленные в Голливуде, так и не приобрели русского измерения.
Призыв "обогащаться", пока "разрешено все, что не запрещено", обращенный к "новым русским", сыграл, скорее, роль пресловутого естественного отбора: из гонки постепенно выбыли все те, кто неадекватно действовал в ее ходе. Сегодня даже идеологи "реформ", "приватизации" и "либерализации цен" очевидно выродились до типичного криминального сообщества "в законе", где нет и не может быть никакой "протестантской этики". Пропагандистская кампания, за последние месяцы развернутая против "российской коррупции" недавними зарубежными вдохновителями и покровителями, показала это с полной отчетливостью.
Напротив, самый "крутой" низовой российский криминал, бесчисленным множеством сосудов и нервов сросшийся с "органами", прорастая на международный уровень действия, четко понимает и принимает необходимость и ценность истинного государственного суверенитета, обеспеченного идеологически, а также все выгоды от реальной причастности к нему.
Выход на международную арену выживших в жесточайшей схватке за постсоветскую собственность операторов низшего и среднего звена сопровождается их полуинстинктивными попытками внедрить "у себя" некоторые принципы социальной справедливости — для того, чтобы выжить на нынешней мировой бойне, как ни парадоксально такое звучит в применении к недавним "браткам", которые, кстати, в большинстве своем психологически очень далеки от "классической" преступности как таковой.
На сегодня эти люди выполняют, скорее, функции управленцев, настоящих "хозяев" районов и областей — то есть функции, ранее свойственные секретарям партийных организаций. Данная матрица общественной организации на базовом, самом массовом, экономическом уровне бытия воспроизводится, можно сказать, с абсолютным подобием.
В "криминальную тень" за 1992-98 гг., по разным данным, ушло от трети до половины реального валового продукта страны. Именно отсюда берет начало основная доля утечки российских, а также смежных, капиталов за рубеж. Поэтому доверять официальной статистике, дающей запороговые показатели падения производства,— не стоит. Будь эти показатели верны — Россия, действительно, представляла бы собой даже не десяток, а несколько десятков мелких государств, не говоря уже о других республиках Союза.
Но реальная база развития (пусть медленнее заявленного) все же сжимается, подобно шагреневой коже. Восстановливать суверенитет государства, используя эту основу, будут не "демократы" или "новые русские", а совершенно другие политические силы, генетически связанные с советским проектом и действующие на глобальном уровне. Ведь не секрет, что Российская Федерация признана правопреемницей СССР далеко не в полном объеме. Да, она унаследовала место Советского Союза в СБ ООН и право вето, она унаследовала советские долги и советские обязательства по сокращению стратегических ядерных и обычных вооружений — но не более того. С учетом изменившейся роли ООН можно сказать, что в наследство России перешли в основном пассивы СССР.