Николай Михайлов ТЕНЬ БОРОДИНА
В БРАНИ НА ПОЛЕ — две воли: чья сильней, та и правей... Пели жаворонки под Москвой, а у стен Кремля галдели газмановы. Шел концерт-митинг. И ступил на эстраду мэр столицы Юрий Лужков. И вознес кулаки над лысиной. И возвестил городу и миру: “Ельцин — это свобода! Ельцин — это будущее России!”
Было сие — в пик кампании по выборам президента в 96-м.
Прошли годы. Не десятилетия. Тот самый Ельцин на том самом посту проводит ту самую политику. Но город и мир слышат от мэра Москвы Лужкова: мы имеем не государственную власть, а режим, нацеленный на беззаконие. Паж Лужкова по фамилии Боос призывает Ельцина одуматься и предостерегает: в противном случае, его семье райской может показаться участь семьи Чаушеску.
Все смешалось в лучших домах столицы.
Тогда, летом 96-го, олигархи одной рукой платили штабу Ельцина, другой — шукали контакты с окружением Зюганова. А многие политики начали вспоминать — где у них лежат партбилеты. Лужков же не знал сомнений и колебаний. И кто из москвичей не слышал его словословий Ельцину, тот видел, как он на каждом столбе на фото обнимает “будущее России”.
Преданность Лужкова Ельцину в 96-м основывалась на точном знании. А именно — на знании того, что в российской демократии важнейшим является искусство счетоведения.
Погоду на референдуме о доверии президенту и Съезду депутатов в апреле 93-го сделали не проповеди Глеба Якунина и не агитки Сорокиной и Сванидзе. Новая Конституция в декабре того же года получила одобрение на всенародном голосовании не благодаря внушенной к ней любви. В обоих случаях кадры счетоводов решили все. И на выборах президента в 96-м не могло случиться иначе.
Искусство счетоведения — это искусство власти быть рядом со счетоводами, идти вместе с ними, толкая их в нужном направлении.
Московская мэрия была причастна к тайнам данного искусства с самой зари демократии и основательно в нем преуспела. Свидетельство тому — недавние выборы в Мосгордуму. Внимание к ним ввиду незначительности этой Думы как органа власти было ничтожным. Все кандидаты в депутаты из-за отсутствия широкой агитации выглядели на одно лицо. Голосование шло по методу тыкания пальцем в небо. Но большинство мандатов получили те претенденты, которые нужны были мэрии для узаконивания ее планов. Знание искусства счетоведения заставило Лужкова безоглядно кинуться в объятия к Ельцину в 96-м. И это же знание предопределило суть их нынешних отношений.
В августе 98-го Ельцин отказался дать Лужкову роль спасителя России от дефолта. То есть отказался назначить его премьер-министром вместо Кириенко. Более того, Ельцин выгнал из Кремля ратовавших за то придворных, что означало: на грядущих президентских выборах федеральная исполнительная власть поддерживать Лужкова не намерена.
В прежние времена, едва прослышав о нерасположении к себе в Кремле, московский мэр немедленно мчал туда, чтобы припасть к августейшему ботинку и развеять все причины недовольства. На сей раз подобного не произошло. Напротив, Лужков принял на службу в мэрию пострадавших за симпатию к нему кремлевских чиновников и тем самым дал Ельцину понять, что готов бороться за президентство без его санкции. Как объяснить столь неожиданную дерзость Лужкова?
За весь второй срок правления Ельцин использовал необъятную свою власть только для перетрясок правительства и ни единожды не употребил ее для обуздания произвола и пресечения беззакония в субъектах Федерации. В результате губернаторы и республиканские президенты потеряли всякий страх к всемогущему де-юре кремлевскому владыке и стали чувствовать себя полными суверенами. А это коренным образом изменило обстоятельства борьбы за главный пост в стране.
На выборах в 96-м подсчетом голосов управлял Кремль. Но управлял через власти на территориях. Теперь же в щекотливом искусстве счетоведения можно было обойтись без Кремля. И Лужков на исходе 98-го создал собственную партию провинциальных начальников под названием “Отечество”, а летом 99-го соединил ее с другой такой же партией — “Вся Россия”. Но при всем том у Кремля через деньги администрации президента и финансовую политику правительства сохранялась возможность заказывать музыку в счетоведении на значительной части страны. Что этому противопоставить?
Искусство счетоведения является важнейшим лишь при относительно равных шансах претендентов. При явном же преимуществе одного из кандидатов оно таковым перестает быть, ибо подтасовать можно многое, но не все. Следовательно, успех московского мэра в президентской гонке на неподконтрольных территориях не мыслим без роста там его личной популярности. А как ее, родимую, заполучить?