Крайне интересна география распространения гуманоидов. Лидируют по "контактам" и "свидетельствам", как нетрудно догадаться, США, потом — страны англоязычной Европы, дальше — германоязычные, Скандинавия и восточная Европа. Практически не садятся "тарелки" в третьем мире, за исключением самых вестернизированных, американизированных зон. Никогда не появляются там, где практикуется местная, аутентичная национальная магия и коллективное бессознательное людей не нуждается в суррогатах, подготовленных совместными усилиями СМИ, Голливуда и психоаналитического отдела ЦРУ. В России, как и в других странах с социалистическим прошлым, бум гуманоидов совпадает с пиком культурной вестернизации, т.е. с моментом наибольшей популярности мондиалистских стандартов поведения и восприятия. Тотальная популярность НЛО и их пилотов приходится на 1987-92 годы, т.е. точно соответствует периоду всеобщей американомании.
Ожидание встречи с ними, "массового контакта", спасительных даров от "звездного десанта" заменяет подготовку конкретных перемен в личной и социальной жизни. Существует и негативная сторона: гуманоиды похищают нас, погружают в транс, вживляют под кожу непонятные предметы, искусственным путем оплодотворяют женщин, оставляют шрамы и ожоги на теле ничего не помнящих после контакта людей. В этих историях иносказательно разглашается некорректный садизм зомбированного обывателя, сексуальная патология людей глобализма как следствие предательства половых, национальных и религиозных архетипов. Одновременно с этим гуманоиды берут на себя функцию мести, наказания. Их нечеловеческая, ритуальная, стерильная, медицински-экспериментальная жестокость есть форма признания законопослушными обывателями своей вины за соучастие, за легитимизацию, за свое бесконфликтное поведение в мире, держащемся на эксплуатации, предательстве истины и смертном грехе. Т.е. лабораторная, холодная жестокость "человечков" в современной коммерческой мифологии может быть распознана как форма покаяния масс, скрытого признания греховности своего комфорта и ориентированной на комфорт цивилизации.
Цивилизация же эта почти целиком умещается в Новом Времени, ибо древность с ее великими памятниками (пирамиды в Паленке и в Гизе, Стоунхэдж, идолы острова Пасхи и гигантские календарные фигуры пустыни Наска) приватизирована пришельцами. Благодаря активной деятельности популяризатора "визитов НЛО в незапамятные времена" Дэникена в массовой культуре давно стало обиходным считать все не поддающиеся рационализации заслуги древности свидетельством "контактов". Таким образом, гуманоид становится не только невозможным идеалом, мстящим орудием и космополитическим эрзацем национального мистицизма, но и существом, объясняющим и воплощающим сам принцип величия исторической древности т.е. в некотором смысле "общим предком", спрашивающим с подозрительных потомков.
Оживший на пленке, в комиксах, компьютерных играх, на первых полосах "самых читаемых" газет трансфер, образ, смешивающий черты терапевта, тестирующего и взвешивающего души с чертами излеченного от бед современности счастливого пациента. Гуманоид как перенос своей вины за происходящее вокруг, перенос проблемы невозможности быть полноценным буржуа, перенос желания наказать соседей по улице и офису за то, что они слишком похожи на тебя и тем самым ежедневно напоминают тебе о твоей ничтожности, условности, заменяемости, пародийности.
Под гипнозом тысячи пациентов, внешне вполне вменяемых в дневной жизни, рассказывают, что подверглись опытам со стороны "человечков" и регулярно действуют теперь в их интересах. Что это, как не контрабандная, скрытая констатация марионеточности, тотальной зависимости своего бытия от заговора манипуляторов, т.е. тех, кто действительно соответствует гуманоидным параметрам — асексуальность, рациональный интеллект, субтильность, автоматизация, вездесущность, безжалостность — тех, кто не нуждается в дешевых мифах, но использует эти представления как маску.
Самые безнадежные, заканчивающие клиникой, разглашают на кушетках в полутемных кабинетах платных аналитиков номера своих тарелок, названия родных созвездий и ближайшие планы оккупации селиконовой долины. Эти несчастные идентифицируются с "высшим типом" полностью, совпадают с утопией, больше не чувствуют дистанцию и перестают быть желательными в обществе спектакля как слишком хорошие актеры, оверквалификейшн.