НОВАЯ ИДЕОЛОГИЯ КРЕМЛЯ ДЛЯ БУДУЩЕГО РОССИИ
Самым поразительным проявление борьбы кремлевской группировки за сохранение своей власти стала смена “пропагандистско-идеологической основы” деятельности Кремля. Несомненно, перед нами изощренный маневр, рассчитанный на решение сиюминутных текущих задач. Но какова политическая фантазия! Каковы масштабы аморальности, беспринципности и вседозволенности! Еще совсем недавно ельцинская группировка, оккупировавшая Кремль с августа 91-го, извергала “крайнюю форму западничества” и повсеместно орала о “демократии американского типа” для России. Этот ор сопровождал и обосновывал расчленение Советского Союза на отдельные государства, проведение лихорадочной приватизации газовой, нефтяной, металлургической промышленности, финансовой сферы и региональной транспортной инфраструктуры аэропортов, морских портовых сооружений.
Пестовались олихархи из числа демнаучных работников (Потанин—Березовский) и партхозактива (Ч.В.С. и Вяхирев), которые в кратчайшие сроки образовали опору режиму под недремлющим оком Ельцина—Чубайса с благословения и подсказки американских хозяев, целенаправленно встраивавших всю экономическую систему России в финансово-экономическую политику МВФ. Именно этот ор, помноженный на антикоммунистическую истерию, и сформировал “виртуальный мир” ельцинской победы в 96-м году.
И вот на смену “чистым” проамериканцам, открыто выражавшим презрение к историческому прошлому российской и советской империй, приходят другие люди и другие формы пропаганды. Сначала для демпфирования дефолта, явившегося пиком крушения проамериканской идеологической и финансово-экономической линии, вместо молодого “ультрадемократа” с комсомольским прошлым Кириенко выдвигается горбачевец Примаков. Он сглаживает финансово-экономический крах и начинает медленное, сверхосторожное движение к первой позиции — к роли преемника. Последнее, конечно, не устраивает “верховного”, и он осуществляет новый кадровый вираж в пользу плюшевого “мишки” Степашина, имеющего лишь одну идеологическую сущность — конформизм к любым параметрам “генеральной линии”. Его детскость по отношению к Ельцину как “папаше” не спасла его от моментального смещения. И эта отставка отражала понимание Ельцина и его окружения того, что Степашин не обеспечивает необходимую победную “преемственность” в выживании “семьи” и закреплении поделенной Чубайсом собственности. Потенции “Степаши” — мягкий, вкрадчивый, подхалимный, уступчивый и готовый к любому предательству характер — явно не отвечали схеме “победы” над сплачивающимся блоком губернаторских начальников.
В новом надвигающемся избирательном цикле, который формировался в обстановке дальнейшего обнищания народа и повышения “виртуальности” реакции масс на внешний мир, “Степаша” не был в состоянии осуществить некий социологический и политический прорыв. Тогда был востребован унылый, косноязычный Путин, человек, представлявший чубайсовскую группировку приватизаторов в окружении Ельцина из ряда “перебежчиков” КГБ, явно имеющих способности “мочить” и “манипулировать” политическим процессом без всяких моральных или даже принципиальных идеологических ограничений.
Политическая картина в России стала кристаллизовываться как по заказу. При Путине началось вторжение басаевцев в Дагестан и их “силовое выдворение” обратно в пределы Чеченской республики. Затем прогремели взрывы в Москве (торговый центр на Манежной, дома в Печатниках и на Каширском шоссе), в Волгодонске... Сюда надо прибавить странную историю в Рязани, где сами фээсбэшники закладывали муляжи “для проверки населения”. Сгусток таких травматических действий, многократно усиливаемый телевизионным рядом, опускался на благодатную почву югославских событий, где бескровная “бомбовая” победа Вашингтона над Милошевичем не могла быть осуществлена без помощи “прорывного” давления Ельцина и Черномырдина на традиционного союзника России Югославию.
Следует отметить, что исторический опыт с 1991 года неуклонно вел российское общество в направлении антиамериканских настроений, которые легко фиксировались в подсознании даже малоопытными социологами. А имевшаяся договоренность между московским Кремлем (обком партии) и Вашингтонским Белым домом (ЦК по старому исчислению) о натовской акции в Косово позволяют подозревать наличие последующей координации линий действий по важнейшим для выживания обеих администраций проблемам.