...С конца июля в Москве проходит Фестиваль варенья. Об этом мероприятии много писалось в прессе, поэтому расписывать все его радости я не буду. Здесь важно другое — устойчивость русской традиции, самобытность рецептуры и, как утверждают авторы многочисленных статей — умение нашего человека создать варенье из чего угодно. Устроители сообщают: «Среди самых популярных сортов — морковное варенье, огуречное с лимоном, из лисичек. Кроме того, большим спросом пользуется варенье из трав — мяты и розмарина». Я с трудом представляю себе варенье из лисичек, но Фестиваль варенья — это повод вспомнить и поговорить, а возможно — приготовить.
Известна шуточная, и в то же время — осмысленно-серьёзная фраза Василия Розанова, сказанная в ответ на извечный русский вопрос: «Что делать?» . Философ посоветовал: «Если это лето - чистить ягоды и варить варенье; если зима - пить с этим вареньем чай». Повторюсь - варка варенья была когда-то занятием барским. Не только, разумеется барским, ибо имеются и купеческие, и крестьянские рецепты, но тот факт, что представительница родовитого семейства бралась за стряпню, заслуживает отдельного разговора. Жизнь старосветской помещицы Пульхерии Ивановны состояла в хлопотах и «...варении бесчисленного множества фруктов и растений». Бесконечный круговорот хозяйственных забот - привычка свыше нам дана. Это только в скудной и однобокой мечте современных поклонниц старинной жизни дворянка разъезжает по бесконечным балам и меняет платья по три раза в день. Реальность большинства патрицианок выглядела иначе: «Под яблонею вечно был разложен огонь, и никогда почти не снимался с железного треножника котёл или медный таз с вареньем, желе, пастилою, деланными на меду, на сахаре и не помню еще на чём». Вы скажете, что это — небогатая и малозначительная помещица, у которой не нашлось возможностей выписывать пастилу из Парижа?
Лев Толстой — человек не бедный и знатнейший - с удовольствием и даже умилением изображает все прелести процесса, знакомого ему с детства. Нагретый воздух, предвкушение счастья, тонкости дворянского бытия: «На террасе собралось всё женское общество. <...> Нынче там варилось варенье по новой для Агафьи Михайловны методе, без прибавления воды. Кити вводила эту новую методу, употреблявшуюся у них дома. Агафья Михайловна, которой прежде было поручено это дело, считая, что-то, что делалось в доме Левиных, не могло быть дурно, все-таки налила воды в клубнику и землянику, утверждая, что это невозможно иначе; она была уличена в этом, и теперь варилась малина при всех, и Агафья Михайловна должна была быть приведена к убеждению, что и без воды варенье выйдет хорошо». Замечу, что Кити Щербацкая, в точности знавшая «методу употреблявшуюся у них дома», относилась к высшему кругу, а вовсе не к тихим провинциальным кумушкам, у коих в силу бедности могли развиться почти мещанские запросы и обыкновения. Богатую, авторитетную владычицу рисует и Михаил Салтыков-Щедрин в «Пошехонской старине». Скаредная Анна Павловна, взятая замуж из богатой купеческой фамилии, тем не менее, ведёт себя в соответствии с полученным статусом — автор уверяет, что именно так жила вся Россия-поместная. «В тени громадной старой липы, под личным надзором матушки, на разложенных в виде четырехугольников кирпичах, варилось варенье, для которого выбиралась самая лучшая ягода и самый крупный фрукт». А вот мастеровые да извозчики покупали на базаре засахаренные фрукты, конфетки-бараночки, леденцы от Ландрина,... но им никто не подносил варенье на блюдечках. Разве что, когда придут в гости к выбившемуся в купцы родственнику.
После Революции начались пролеткультовские «чистки» - всё старое, а тем паче — дворянское должно было идти на слом. Борзые журналисты на полном ходу писали статьи о том, что чаепитие — совершенно вредная, старорежимная привычка, и с ней нужно повсеместно бороться: эта мракобесная дурь ещё жирует за цветастыми занавесочками, но порядочный гражданин ни за что не станет устраивать посиделки с нэпманскими бубликами, кулацким мёдом да барским вареньем. Вместе с тем, главный и непререкаемый горлопан эпохи конструктивизма — Владимир Маяковский вскользь упоминает: «Ты звал меня? Чаи́ гони, гони, поэт, варенье!» Или варенье прилично только для беседы со светилом?
В сталинскую эру, когда стали возвращаться утраченные смыслы (как правило — аристократические!), вернулась и эстетика дачи, а вместе с ней — любовь к варенью. Оно стало рассматриваться, как некий критерий соответствия. Варенье — это особый статус. Для детей оно было в общем ряду вожделенных сладостей — пожалуй, что мороженое любили всё-таки больше, но книжки и фильмы делали взрослые дяди, у которых в головах крутилась «парадигма усадьбы». Имперский дух. Валентин Катаев в «Хуторке...» выдаёт грандиозную сцену поедания варенья Петей и Гавриком. Вещь, написанная о Серебряном веке, но — для детей сталинской эпохи. Итак, приступы: «Петя отлично понимал, что тетя имеет в виду ту большую банку клубничного варенья, которую прислала бабушка из Екатеринослава к рождеству. Варенье еще не начинали, хотя оно предназначалось к праздникам, а праздники уже прошли, и это слегка раздражало Петю. Вообще трудно было понять тетю. Обычно очень добрая и щедрая, она становилась безумно, а главное, совершенно непонятно, скупой, как только дело касалось варенья». Следом — неудачная попытка остановиться: «Только теперь, съев по полному блюдечку, друзья по-настоящему распробовали дивное варенье и почувствовали такое страстное, такое неудержимое желание съесть хотя бы еще по одной ложке, что Петя с суровым лицом принес банку и, не глядя на Гаврика, наложил ещё по одному полному блюдцу». Финал — сокрушительный: друзья с отвращением пожирают остатки варева, будто бы желая окончательно изничтожить коварный продукт. Банка с вишнями, сливами, клубникой рисуется чем-то запретным и — желанным.