И понимание русской мечты очень важно сегодня. Мне кажется, для идеологии сегодняшнего государства российского формулирование русской мечты является первоосновой. Конечно, надо знать, как обеспечить интенсивное экономическое развитие, как обустроить банковскую сферу, как учить и лечить. Но главное — надо показать путеводную звезду, зарю на русском горизонте.
Изборский клуб ставит перед собой такую задачу: сформулировать представление о русской мечте. Американская мечта — это град на холме. Это крепость, которая вознесена на гору, крепость, из бойниц которой видны долины, другие поселения, другие народы. И если что-то в долинах покажется американцам не так, из этих бойниц они станут стрелять, исправлять порченое человечество с помощью крылатых ракет.
Русская мечта — это храм на холме. Мы ставим на холме наши храмы и тем самым подымаем свой храм, свою мечту ближе к небесам. Как божественен рязанский Кремль! Это божья краса, дивное творение, в котором русская мечта XVI, XVII, XVIII веков воплотилась в потрясающей красоты сооружениях.
Русская мечта всего государства российского складывается из мечтаний отдельных русских земель, русских областей, губерний. И рязанская мечта как часть общей русской мечты — важная составляющая мечты государства российского. Если отделение Изборского клуба Рязани занялось бы формулированием рязанской мечты как общерусской мечты — это было бы большим вкладом и подспорьем всем нам.
Рязань — это Есенин. А Есенин всю свою жизнь пел о русской мечте. Он и погиб, когда на устах у него была печальная прощальная песнь о русской мечте, которой он так и не достиг.
Я нахожусь под впечатлением от Константинова уже не первый год и в нынешний приезд подтвердил своё возвышенное переживание, связанное с этим местом. Вообще категория "русская мечта", хотя и прослеживается во всей русской истории, в преданиях и работах наших мыслителей, — нова, потому что в нашей философии, идеологии, историософии она не формулировалась как таковая. О русском чуде говорили, о русской идее говорили, а о русской мечте — нет. И мы на рязанской земле, возможно, впервые дискутировали: что это такое, что за таинственное чудо — под именем русская мечта.
В Константинове потрясающий, неповторимый ландшафт. Это, может быть, одно из самых восхитительных мест русской равнины, когда равнинная река — спокойная синеокая Ока — как будто встаёт на дыбы. Она совершает здесь головокружительны вираж. Она вдруг начинает метаться, как кобылица, из стороны в сторону. Она то взлетает в небеса, то падает на землю. Она течёт среди божественных заливных лугов. Старицы, далёкие озёра, кручи, высокие берега… И такое ощущение, что в этом месте произошёл таинственный разлом земной коры. И из земли в небо, а из неба в землю проложен световод. И по этому световоду несутся энергии, имя которым ещё не обозначено. Ни физики, ни мистики не знают, что это за энергии. Но ясно, что это творящие энергии. Быть может, это энергии извечные, которые всегда соединяли землю с космосом, и, может быть, по этим энергиям и пришла в эту часть вселенной великая жизнь. Дух захватывает, когда смотришь на эти земли и ощущаешь, что этот световой поток тебя самого подхватывает, и как будто у тебя крылья вырастают.
И понимаешь, что здесь не мог не родиться великий человек. Здесь мог родиться великий воин, великий открыватель, который открыл вторую, третью таблицу Менделеева, или какой-нибудь таинственный элемент, или закон физики. Но здесь родился поэт. Родился как результат этого космического русского вихря.
Сам Есенин является космическим русским вихрем, который внутри русской жизни — далеко не равнинный, потому что вся русская жизнь состоит из вихрей, взлётов, провалов и вновь — вознесений. И Есенин возник как результат этой рязанской тайны. И его красота, его неповторимость и таинственность связаны с этими местами. Есенин очень таинственен, язык Есенина таинственен. Филологи говорят, что в поэзии Есенина нельзя убрать или заменить ни одного слова — одно определение другим, один глагол другим. А в стихах других величайших наших поэтов такие замены возможны. Язык Есенина — как священное писание, где нельзя ни одной буквы изменить. Этим языком Есенин пел русскую мечту. И вся поэзия Есенина — это взывание к небу, взывание к космосу, это евангельские чтения, это рыдания, это молитвы, это счастье, это ликование, это надгробные песнопения, это песнопения о себе самом — несчастном и грешном. Это покаянные каноны, которые он писал. И это, конечно, хвала русской земле, хвала тому счастью, что он — русский, тому, что на земле существует такой народ, как русский, такая земля, как Россия.