Не случайно в России нет того самого "среднего класса", который на Западе является главной опорой общества. У нас нет даже понятия о нем, а потому пришлось переводить с английского "middle class", чтобы обозначить это явление. У каждого западного человека есть свои собственные, личностные, эгоистические интересы. И когда эти интересы совпадают, возникает мощное общее движение — по-западному. У русского человека вектор интересов направлен совсем иначе. Ему важнее не осуществление личных интересов, а некий смысл жизни, которому можно подчинить все, в том числе и саму жизнь, то есть он, русский человек, внеположен сам себе, и его отношение к миру в основе своей — сугубо религиозное, соборное.
Корр. Получается, что в нынешнюю власть наш народ еще верит, и Россия как бы парит над пропастью благодаря этой народной вере. А пределы ее, равно и направленность, невозможно рассудочно определить и выразить в каких-то цифрах, которыми играют штатные и прочие аналитики. За гладкостью и даже некоторой предопределенностью итогов думской кампании 1999 года таится какой-то иной народный выбор, который вовсе не сводится к опусканию бюллетеней в урну для голосования. И нам, не исключено, еще придется познакомиться с категориями истинного русского выбора, не отрицающими обыденных "смысла" и "пощады", но стоящими гораздо выше их, если нынешняя власть утратит окончательно остатки народного доверия к себе.
В.К. Похоже, за вашим словом "таится" проглядывает и русский бунт... Но, как навсегда сказал Поэт, "не приведи Бог". Я все-таки питаю надежду, что люди власти прозреют.
То, что я считаю необходимым сказать в заключение, прозвучит как страшный парадокс, но я убежден в своей правоте. В основе воззрений всех носителей власти последнего десятилетия в скрытом виде лежал упрощенный, примитизированный марксизм, исходящий из того, что все цивилизации идут единым путем. Правда, эти люди отказались от социалистически-коммунистических идей, но это ведь своего рода веохний этаж, под которым — фундаментальное представление о единстве мирового экономического, социального и т.п. развития.
Сам Маркс, который был достаточно серьезным мыслителем, думал иначе. Он, например, оговаривал, что его политэкономия выработана на материале истории Англии и полностью применима только к этой стране. В его единственном сочинении, посвященном истории России от Рюрика до Петра I нет и речи о "производительных силах" и "производственных отношениях". Выше я ссылался на это сочинение, в котором Маркс утверждал, что Россия — объект "веры", а не "факт". Закономерно, что это сочинение "классика" о нашей стране было опубликовано на русском языке только в 1989 году (журнал "Вопросы истории", №№ 1—4),— слишком уж оно противоречило сочинениям советских "марксистов". А в те годы Марксом уже переставали интересоваться, и никто не обратил внимания на упомянутую публикацию.
И те, кто считает возможным "перестроить" Россию по западной модели,— являются, хотя и не осознают это, именно примитизированными марксистами. Характерно, что едва ли не главный наставник наших "реформаторов" американец Дж.Сакс уже два года назад понял бессмысленность затеи: "Мы положили больного (т.е. Россию) на операционный стол, вскрыли ему грудную клетку, но у него оказалась другая анатомия",— таким образом Сакс показал, кто, в отличие от убогих марксистов гайдаровского образца, способен признать наличие "другой анатомии" у иной цивилизации.
Пушкин призывал ровно 170 лет назад: "Поймите же... что Россия никогда ничего не имела общего с остальною Европою, что история ее требует другой мысли". Кто-нибудь возразит, что Поэт в данном случае впал в "почвенничество". Но вот в 1835 году, спустя пять лет, то же самое утверждал его слывущий "западником" друг Чаадаев: "...Мы не Запад... И не говорите, что мы молоды, что мы отстали... У нас другое начало цивилизации... нам незачем бежать за другими..."
Накануне текущего года в издательстве "Крымский мост" вышла книга Андрея Паршева "Почему Россия не Америка", в которой на обильном и многообразном фактическом материале доказано, что Россия ни при каких условиях не может влиться в экономическую систему Запада.
Все это так или иначе поняли, или хотя бы почувствовали 85% избирателей, которые в 1999 году не пожелали голосовать за партии, обещающие им превратить Россию в подобие Запада. И будем надеяться, что это поймут, наконец, и люди власти...