Факторы, подталкивающие разных политиков к евразийству, не сводятся только к их субъективным предпочтениям, к их национальным симпатиям, к их произвольному патриотизму. К этому объективно подводят как внутренние, так и внешние факторы. Внутренние — психология народа, сформировавшегося как евразийская общность (со всеми вытекающими последствиями), инсктинктивно симпатизирующая державной линии в политике, в какой бы форме она ни проявлялась.
Извне постоянно поступают противоположные, враждебные нам геополитические импульсы — ввиду политического, идеологического, экономического и стратегического давления атлантистского лагеря, что заставляет ответственных деятелей государства (да и обывателей, реально столкнувшихся с Западом) поневоле занимать критическую в отношении него позицию.
Запад верен своей геополитической атлантистской логике, своему полюсу в кодировке геополитической операционной системы, которую прекрасно осознает и от которой никогда не отступает. Таким образом, своим постоянным и однонаправленным давлением он заставляет руководство России, рано или поздно начинающих тяготиться таким диктатом, занимать противоположные геополитические позиции. А это и есть евразийство, "многополярный мир" и т.д.
Какими бы партийными и клановыми интересами ни руководствовались бы российские политики нового столетия, общим центром тяжести останется для них именно евразийская ось, совпадающая с нашей национальной судьбой, воплощающая в себе ее непрерывность, связь времен, земель и глубинных психологических архетипов.
Любой ответственный русский политик, лояльный своей стране, либо "уже евразиец", либо "пока еще не осознавший себя евразиец".
4. Общественное согласие на геополитической основе
В нормальном случае российская государственность должна быть тотально основана на евразийской платформе, и верность этой геополитической реальности не может ни при каких обстоятельствах ставиться под вопрос, становиться предметом дискуссии. Все партии и движения, какие бы программы они бы ни выдвигали, просто обязаны быть евразийскими, подобно тому, как в равной степени атлантистскими являются все партии и движения в странах современного Запада и особенно в США. Атлантизм и республиканцев и демократов отличается только в определении методов для достижения общей для тех и других, признанной всеми цели — мирового господства США (шире, цивилизации Запада, цивилизации Моря) надо всеми остлаьными землями и народами земли и, в первую очередь, над Евразией.
Аналогично (но, естественно, с обратным знаком, ставя во главу угла Россию, Восток, Евразийскую цивилизацию) должны были бы поступать и все партии России, солидарные между собой в достижении общей евразийской цели, но предлагая различные методы ее достижения.
Однако сегодня Россия переживает сложный процесс смены идентификационных парадигм. Советская модель, в которой евразийский импульс выразился в последнем столетии русской истории, меняется на некое иное, еще не до конца сформулированное, проявленное, осознанное устройство. И пока неясно, какие окончательные формы примет эта новая национально-государственная организация нашего политического и исторического бытия.
Травматизм краха советской структуры породил переходный, но крайне опасный феномен национального самоотрицания, пораженчества, готовности вообще отказаться от нашей самобытности. Это особенно страшно проявилось в первые годы реформ, когда абсурдный, с точки зрения геополитики, "российский атлантизм", "русофобия" и "проамериканизм" стали чуть ли ни нормой государственной системы и "полит-корректности". Это "западническое" направление на глазах рушится, и все "реформаторские" силы, которые хотят остаться в большой политике, волей-неволей вынуждены теперь обращаться — хотя бы внешне — к "патриотической" риторике, пусть к суррогатному иподдельному, но "евразийству". Но все же инерция переходного саморазрушительного периода все еще велика, и поэтому окончательное вправление всей политической жизни в рамки евразийской парадигмы только предстоит.
В такой переходной ситуации (особенно с учетом ухода с политической арены Бориса Ельцина, который символически олицетворял собой наименее удачный, катастрофический, целиком разрушительный период губительного "реформаторства") на повестке дня может стоять вопрос о формировании особой ЕВРАЗИЙСКОЙ ПЛАТФОРМЫ, которая могла бы объединить в себе представителей самых разных парламентских и непарламентских политических и общественных структур.