На Западе действует укрепленная государством, незыблемая на данный момент система сохранения собственных культурных приоритетов... Культура ориентирована на ценности и потребности большинства. То, что волнует, увлекает, задевает большинство людей, то и будет поддерживаться по-максимуму. На Западе элитарная культура, создаваемая "для своих", не воспринимается как суперценность, как вершина...
Россия, имеющая свои ценности и приоритеты, должна при помощи культуры воспроизводить собственный тип мировосприятия. Но мы вместо того, чтобы укреплять наше достояние, все время сомневаемся и оглядываемся по сторонам.
Принципы культурной политики на Западе, механизмы ее осуществления, существующие там формы связи между культурными инстанциями и обществом необходимо знать и использовать.
За последние годы в России сложилась ситуация трагическая. Полностью утеряны ориентиры. Когда человек никак не может понять, кто он такой — это, безусловно, трагедия. Когда он думает: "Может, я женщина? А может, я мужчина? Может, пойти работать дворником? А может, податься в бандиты?" Если сто пятьдесят поколений создают культуру, язык, исторические основы жизни, а потом все вдруг забывается, возникает дикая деструкция и неустойчивость. То есть возникает неуверенность во всем. Неуверен в своей правоте консерватор. Неуверен в своем праве на эксперимент авангардист. Для всех окружающих ценность того или другого тоже оказывается под сомнением. Так идет игра на понижение. Это особенно хорошо видно из-за границы. Задача государства — это создание в культуре системы координат и приоритетов, а также выстраивание культурных коммуникаций внутри страны и вовне ее.
Так стратеги в правительстве США руками Лео Костелли буквально сконструировали национальный американский стиль в живописи — гиперреализм.
В России помощь государства не должна превращаться в систему кормлений и "халявы" для творческой интеллигенции. Конечно, стариков надо поддерживать во что бы то ни стало. Но если художнику тридцать лет, он здоров, хорошо ест и спит, но не может продать ни единой своей картины, то такого поддерживать, на мой взгляд, не следует — пусть уходит в другую область.
ПЕРЕСТРОЙКА
Задолго до Горбачева Союз художников СССР тихо разделился на "консерваторов" и "передовых". Некоторые художники, пользуясь информацией, сочащейся с Запада, стали работать в определенном ключе, создавая свои произведения в расчете на иностранцев. То есть получилось так, что, создавая вещи для внутреннего потребления, художники делали нечто совершенно другое в расчете на иностранцев. Появилась тонкая прослойка художников, ориентированных на Запад. Пригретые иностранными посольствами, эти художники неплохо жили. Таким образом, перестройка в области искусства шла извне. Люди читали какие-то журналы, передавали друг другу слухи о том, что происходит в области искусства на Западе, общались с иностранцами, получали от них деньги за свои работы. Шло проникновение определенного рода влияний извне во внутрь страны, что предопределило перестройку. Это касается не только искусства.
Когда меня первый раз вывезли за границу в составе делегации молодых художников, я был ошарашен странным поведением наших кураторов — ребят из ЦК комсомола и КГБ. Эти люди, оказавшись за границей, вдруг переставали быть "советскими"... Они снимали свои тесные костюмы, надевали джинсы и куртки, предлагая нам, их подопечным, пройтись по ночным барам.
У меня было четкое ощущение, что эти люди играют со мной в какую-то странную игру. Зачем-то провоцируют на разные сомнительные действия для того, чтобы потом срезать и прихлопнуть. Тогда я не мог поверить в то, что уже дети советских чиновников наконец-то решили перестать стесняться своих возможностей и попросту конвертировать власть своих папаш в капиталы и собственность.
С другой стороны, помимо неприятного чувства двусмысленности происходящего, была надежда на то, что советская система усложняется, что к уже существующему прибавляется нечто новое.
К тому же мы — новая формация художников, проповедующих новые подходы в искусстве, — получили на Западе беспрецедентную поддержку. Тогда, продав за границей одну свою работу, я получал сразу несколько годовых зарплат советского служащего. Результатом такого положения было, во-первых, то, что в культуре возникло открытое прозападное лобби. Во-вторых, размывались традиционные приоритеты. Молодой человек, учившийся на третьем курсе Суриковского института, думал, примерно, так: "Что ж я теряю здесь время на вырисовывание головок, когда люди с улицы, которые рисовать-то не умеют, делают себе карьеру, деньги, имя".