В некотором смысле такое положение сохраняется и сейчас. Мы видим, что базовым языком сети является английский, а сегодня известно, что сам язык в огромной мере предопределяет то, что на нем будет высказано. Человек, произносящий по привычке "Hi!", "How do you do?" или "Hello!" в качестве приветствия, совершенно по-иному относится к жизни, к смерти, к любви и природе, к политике и гигиене, к противположному полу, к детям и старикам, нежели привыкший к торжественному, почти старообрядческому "Здравствуйте!", что, кстати, точно соответствует немецкому "Heil!" — "Heil!" по-немецки "здоровье" (или хитро-доброжелательному "ас-салям алейкум"). Через язык передается образ мысли, образ жизни, передается архетип.
Кроме англофонии "мировая паутина" навязывает и иные важные особенности атлантистской геополитической модели: производители основных компьютерных программ и ноу-хау — западные фирмы, извлекающие из сетевых рынков и рынков компьютеров гигантские прибыли, во многом поддерживающие экономику западных обществ. Далее: тот, кто определяет нормы и устанавливает правила сетевой жизни, парадигмы обмена информацией получает огромные преимущества перед теми, кто пассивно участвует в сети, и, вместе с тем, огромные невиданные информационные базы данных скапливаются в центрах атлантистской аналитики без особых усилий.
Не просто легкость общения между людьми и организациями, расположенными в разных концах земного шара, несет в себе Интернет, но вместе с этой "легкостью" неявно навязываются и параметры этого общения, подсказываются приоритенные темы и режимы, диктуется стиль.
Сеть и сегодня продолжает в определенном аспекте выполнять ту же роль по продвижению модели "открытого общества", сверстанного по либеральному образцу, как и 10 лет назад.
Вместе с тем удобство и динамизм развития компьютерных технологий постепенно наступает на традиционные СМИ, заявляя свои претензии на приоритет сетевого, виртуального подхода к информации. Если несколько лет назад сетевые версии печатных газет и журналов были необязательным приложением, своего рода "бонусом", то постепенно тиражи сетевых и бумажных публикаций уравниваются, и в скором времени интернетовские газеты и журналы станут самостоятельным явлением, и уже печатная продукция будет выступать в свою очередь как "бонус", как виниловая пластинка в империи звуковых CD.
Сеть несет в себе заряд мондиализма (ее вездесущесть) и атлантизма (руководящие нити у стратегов западной цивилизации).
Не случайно некоторые консервативные религиозные круги Запада отождествляют Интернет с "антихристом", упоминая при этом загадочный "Брюссельский компьютер" со знакомым именем: "Зверь". Эту же тему, кстати, развивают некоторые старообрядческие авторитеты из среды "часовенных", в частности, Родион Уральский, отождестствлящий пресловутый брюссельский компьютер с "чувственным антихристом".
Много, бесспорно, тревожных аспектов в сети, в "мировой паутине". Любопытно, что именно "мировой паутиной" называли социалисты (в том числе национал-социалисты) начала века систему международного олигархического капитализма, связанного с "заговором банкиров" и властью ТНК.
Так что у консервативных впечатительных и (справедливо) не доверяющих современному миру людей к сети Интернет должны существовать вполне понятные недоверие, неприязнь, брезгливость, отвращение.
2. Интерактивность и общедоступность
Но есть в сети, в ее логике, в моделях ее функционирования и иная сторона. Она связана с органически присущей Интернету "интерактивностью". В этом заключается самый принципиальный момент. "Интерактивность" подразумевает определенную долю равноправия в вопросе передачи информации между тем, кто ее источает, и тем, кто ее воспринимает. Принцип сети состоит в том, что каждый может сам стать "газетой", "радиостанцией" или "диктором", автором и критиком, каждый квант получаемой информации может быть оперативно осмыслен и отправлен назад с любым комментарием. Это почти то же самое, как если бы через минуту после начала "Итогов" в студии Киселева зажглась бы сотня экранов, а оттуда на этого записного лгуна посыпалась одичалая ругань всех тех, кто мучительные годы вынужден его безответно слушать, вымещая свои гнев и раздражение лишь на несчастной, вздрагивающей от мата семье. Ясно, что "Итоги" были бы другими. Или их вообще не стало бы.