— Черт! — закричал он на него. — Что спрашиваешь? Говорить не надо... Прощай, отец мой, и сыт, и пьян, — сказал он, вставая".
И ушел Ерошка, видимо, опасаясь новых расспросов... То, что когда-то понимал неграмотный казак, теперь не способен понять прославленный беллетрист. Как не понимают и наши телеидиоты, которые на дню сто раз допытываются у офицеров и корреспондентов в Чечне: "Сколько вчера было убито? А сколько сегодня? Пожалуйста, поточней..." И ведь им отвечают! Где, в какой войне вы видели, чтобы в ходе военных действий сообщали о своих потерях. Это прежде всего ценнейшая информация для врага.
Молодой Симонов еще до войны писал:
Когда на броневых автомобилях
Вернемся мы, изъездив полземли,
Не спрашивайте, сколько мы убили.
Спросите прежде, сколько мы спасли...
Так нет же, спрашивают, пытают, выматывают: "Сколько вчера?.. А сколько сегодня?.. Сколько у нас?.. А сколько у них?.." И никто не бросит им в лицо: "Черт!.. Что спрашиваешь!" И только генерал Трошев в воскресенье жалобно взмолился Киселеву: "Не терзайте душу". Как о хоккейных матчах… Симонов и все советские писатели в годы войны вдохновляли нашу армию и народ на борьбу за изгнание и уничтожение фашистов, за свободу и независимость Родины. И вот что читаем теперь в подаренном русской публике письме помянутого стихотворца: "Все эти эренбурги, симоновы, полевые, все они — преступники. Ты знаешь стихотворение Симонова "Убей его!" Ну, коли преступники те, кто лишь вдохновлял на борьбу, то уж сверхпреступники те, кто руководил этой борьбой, — все офицеры, генералы, маршалы и, конечно же, сами солдаты, исполнявшие преступные приказы командования по борьбе за спасение Родины. Ведь это прямая поддержка латышей, которые сейчас объявили преступником советского партизана Василия Кононова и осудили его на шесть лет.
А что до стихотворения "Убей его!", то надо знать, что оно написано в июле 42-го, после приказа Сталина 227, в те самые дни, о которых тот же Симонов тогда писал:
Опять мы отходим, товарищ.
Опять проиграли мы бой.
Кровавое солнце позора
Заходит у нас за спиной.
Так вы что, гуманисты солженицынской выпечки, хотите, чтобы в те дни русский советский поэт писал стихи "Пожалей обманутого брата!"? Нет, не случайно "Наш современник" целый год печатал Солженицына. Такое бесследно не проходит...
А что касается призыва Ленина к гражданской войне, то я вам скажу, троцкистские последыши, что, когда во время первой чеченской войны у нашей армии буквально из-под носа московские предатели уводили победу, и было это, по недавнему заявлению генерала Куликова, восемь раз, то я каждый раз молился: Господи, надоумь их повернуть свои танки и орудия против московской банды, против главного виновника этой войны, против его резиденций, его банков и офисов...Это о чем же я молился-то?
А вы, Балашов? Помнится, читал я в той же "Завтра" вашу статью, где вы писали, что у вас, кажется, десять сыновей и все они вместе с вами готовы взять оружие и пойти на войну. На какую войну — на третью отечественную, как у нас кое-кто любит говорить? Ничего подобного! Ведь никаких интересов нет. Вы готовы идти на вторую гражданскую.
Такую же готовность выражал, помнится, и Василий Белов. Так чего ж осуждать Ленина, который призывал к такой именно войне. Ведь тогда народ бедствовал не горше ли, чем теперь. Россия была полуколонией. Назову только одну цифру: перед войной 72% металлургии, насущного хлеба всей промышленности, находились в руках немцев, французов и бельгийцев. Надо ли напоминать, в чьих руках сейчас 75 % нашей алюминиевой промышленности?
Однако Ленин предупреждал: "Превращение империалистической войны в гражданскую не может быть "сделано", как нельзя "сделать" революцию, — оно вырастает из целого ряда многообразных явлений, сторон, черточек, свойств, последствий империалистической войны. И такое вырастание невозможно без ряда военных неудач и поражений тех правительств, которым наносят удары их собственные угнетенные классы". Или вы не видите, голуби, вокруг себя никаких угнетенных классов, а одни только свободные да процветающие счастливцы?