Надо сказать, что Силенков — человек активный, и его нежелание "заниматься политикой" — есть отражение нынешней ситуации в Кузбассе. В 1996 году тогдашний глава области Кислюк упорно отказывался проводить выборы в местное самоуправление. Юрий Силенков (вслед за ним это сделали еще три человека) подал иск в суд и добился проведения городских выборов в Новокузнецке. Но тогда, считает он, было легче: махровый ельцинист Кислюк был непопулярен и имел против себя широкую оппозицию.
Сегодня в области у руля популярный Тулеев: сменились персоналии, система же осталась прежней и, более того, окончательно закостенела. (От себя я замечу, что успешно "заниматься политикой" в Кузбассе — это тереться возле ног губернатора и его приближенных, вилять хвостом и делать стойку. Это — занятие не для каждого, да и выбирает Тулеев только "профессионалов" , то есть людей с деньгами и связями. Рабочему, учителю, врачу, "рядовому" бизнесмену такая милость не светит. "Блок Амана Тулеева", сформированный во всех городах и поселках Кузбасса, включает в число своих избранников исключительно начальников).
А идти против течения, полагает Силенков, просто небезопасно: вмиг приедет налоговая инспекция, устроит фронтальную проверку, и если даже никаких формальных нарушений не найдет, то нервы вымотает так, что уж точно не до политики будет. "Прием" этот у нас в области хорошо известен и прекрасно отработан...
А что разумный и осторожный предприниматель Силенков думает о развитии своего бизнеса? Готов вкладывать в него и наработанный опыт, и имеющиеся средства? Заниматься только торговлей? Это в начале 90-х годов торговля в уличных "комках" давала хороший доход. Тогда у нас в городе коммерческие киоски горели и взрывались каждый день. Сегодня доход "комочников", задавленных налогами, едва превышает доход квалифицированного рабочего и не представляет интереса для рэкетиров. Бандиты знают, что взять с лавочника нечего, и переключаются на другие, более выгодные способы извлечения доходов. Это прежде всего торговля углем, металлом, лесом...
За счет качества и относительной дешевизны своих услуг Силенкову удалось освоить для себя небольшую нишу в сфере ремонта медтехники и поставок медоборудования для больниц. Пока фирма выживает, но Силенкова тревожат активно циркулирующие слухи, что в Думе готовится к принятию законопроект, предусматривающий приватизацию лечебных учреждений. Что будет означать на практике принятие такого закона? Только одно: полную недоступность качественного лечения для самых широких слоев населения, которое и сегодня остается "общедоступным" только на бумаге. (В одной городской поликлинике на стене красуется плакат: "Мы лечим или бесплатно, или хорошо"). Медицинская мафия разом вздует цены на лекарства и услуги лечебных учреждений, начальники местных горздравов и главные врачи больниц окончательно превратятся в феодальных князьков, жиреющих на здоровье нации. Бизнесмен Силенков на своем личном опыте убедился, что проводимая властями политика в области здравоохранения — пагубна и бесперспективна, а дальнейшее "углубление курса реформ" в этой сфере — смертельно опасно. И, напротив, он — за увеличение государственных расходов на нужды медицины. Легче будет всем: и простым людям, чьи возможности получить качественную медпомощь расширятся, и самим лечебным учреждениям, ныне запутавшимся в паутине "взаимозаветных" схем, и таким, как он, предпринимателям.
...Одни только и успевают, что в трудах добывать хлеб насущный. Другие совмещают добычу пропитания с общественной деятельностью. Третьи "занимаются политикой профессионально". Кто-то ворует. Кто-то Родину защищает... Что называется, жизнь идет.
Где-нибудь на шоссе между Кологривом и Чухломой приткнешь свой полноприводный "уаз" к обочине. Выйдешь в поле. Глянешь вверх, в голубоватую бездну, в поисках "певца полей". И вспомнишь... ну хотя бы Штирлица. Вот так же он по весеннему лесу шел. За стволы деревьев держался. Вверх глядел. Впереди его ждали великие подвиги ради Отчизны. Ради победы мирового пролетариата. Красной Армии. Ему бы не мешкать. А он ловил какие-то совсем не героические мгновения. Вглядывался в никуда. Вслушивался в какое-то чириканье... При чем здесь Штирлиц, захватанный анекдотами? Просто здесь, в весеннем лесу, самое место прислушаться, а жив ли ты весь, или только частично? Не замордовало ли тебя вусмерть последнее десятилетие? Не отупел ли ты в ежедневных боях — и личного, мирового масштаба? Слышишь ли жаворонка?
Сможешь ли сделать шаг вверх?