— Что — Шамиля взяли? — сухо поинтересовался Постников.
— Пока нет, — сдержанно ответил Балакин.
— Ну что ж, я поеду туда, — как бы размышляя вслух, испросил разрешения замначпо у Балакина. И получалось, что он первым из штабных ринулся в бой, да еще со своими агитаторами, а вот он, Балакин, торчит без пользы на КП, пока пехота истекает кровью, выцарапывая из норы Шамиля — гордость боевиков.
Выдержав паузу и заручившись молчаливым согласием Балакина, замначпо живо спустился с крыши и пошел к своему бронетранспортеру. А Балакин, уязвленный инициативой замначпо, стал лихорадочно думать, как взять реванш, чтобы не просто поехать к окруженному дому вслед за Постниковым, а... И кажется, придумал:
— Как там дела? — сдерживая волнение, спросил глава местной власти. И сухое его тело напряглось под серым пиджаком.
— Скоро закончим, — ответил Балакин, сдерживая неприязнь к чеченцу за то, что гребет жар чужими руками, но все же, не сдержавшись, брякнул: — Ваши-то милиционеры что-то не больно-то в атаки ходят...
— Наши люди слабо обучены, — увернулся чеченец, — они слабо обучены, к тому же часто чувствуют недоверие к себе.
Балакин продолжать разговор не стал. Он вдруг вспомнил о пленном. И в голове возник план...
— Где этот человек? — спросил Балакин у вернувшегося особиста.
— Это родственник Шамиля, — спокойно, уважая себя, ответил особист, — мы хотим с ним поработать.
— Приведите его ко мне, — медленно и твердо гнул свое Балакин, — у меня люди гибнут в бою. Пусть дорогу показывает. Он поселок знает наверняка.
тревожно улыбавшегосЯ пленного Балакин посадил в бронетранспортер комендантской роты, сам сел рядом с водителем и рванул к окруженному дому, где изредка постреливали. Бой продолжался только здесь. Вокруг шумно дышали раненые коровы, стонали приваленные стенами овцы да выли женщины в подвалах. Поселок вонял сгоревшей взрывчаткой. На мертвых боевиках, валявшихся тут и там на улицах, медленно оседала взбаламученная бомбами пыль.
Бронетранспортер Балакина тормознул возле дома, подпираемого мокрыми спинами уставших пехотинцев. Шамиль сдаваться не хотел. Он укрылся в доме с несколькими оставшимися в живых людьми и выставил в окна пулеметы.
— Можно, конечно, подогнать танк и разнести эту халабуду вдребезги, — докладывал обстановку раскрасневшийся от беготни по кишлаку комбат.
— Нет, этот вариант не подходит, — закрутил головой Балакин. — Тут же Шамиль! Его вторую войну никто взять не может. Его живым надо брать.
— Живых только в кино берут, — рискнул вольничать комбат.
Балакин задумался, глядя в пролом на глинобитный, цвета засохшей горчицы, нестарый дом посреди двора с окнами во всех четырех стенах. По ушам надрывно били усиленные аппаратурой призывы к боевикам сдаваться. И Балакин не выдержал. Подойдя к агитационному бронетранспортеру с задраенными люками, нетерпеливо постучал по броне. Показалась голова замначпо. Серые глаза Постникова уставились на Балакина в ожидании чего-нибудь военно-опасного. Но тот, шумно подышав, почти спокойно произнес:
— Эти твои агитаторы, ей-Богу, только мешают. Я тебя прошу... — и ушел к комбату додумывать план пленения Шамиля. Постников недовольно выбрался из бронетранспортера и стал ходить взад-вперед среди сидящей на земле равнодушной к победе пехоты.
— Как думаешь, гранатометы у него есть? — спросил Балакин у комбата.
— Не видели. Вроде, нет.
— Тогда делаем так: бомбить до основания хату не будем, подгоним пару танков вплотную к дому, к окнам, чтобы закрыть его пулеметам сектор обстрела, и под прикрытием брони оцепим дом. Много народу туда не гони. Человек десяти вот так хватит, — чиркнул себя рукой по горлу Балакин и добавил. — Я тоже пойду... Что-то охота мне самому этого Шамиля взять.
— Да вы что, товарищ подполковник, — вытаращил глаза комбат, — вам жить надоело?
— Не выступай, — осадил его Балакин. — Скажи лучше бойцу, чтоб привел сюда пленного — он в моем бэтээре сидит.
— А что вы с ним хотите делать?
— Что-нибудь придумаю, — пыхнул дымом Балакин и стал подгонять комбата, — давай-давай, не стой — вызывай танки, назначай группу захвата...
— Понял, — кивнул комбат и ушел, оставив Балакина готовить к делу автомат, взятый у солдата комендантской роты.
Комбат пошел озадачивать танкистов и определять группу захвата, но по ходу завернул к бродившему в душевном расстройстве Постникову и сообщил, что Балакин собирается самолично брать Шамиля.