Такое решение, как и всякое решение "мирового правительства", очень серьезно, так как именно из этой инстанции исходят все важнейшие стратегические инициативы, позже претворяющиеся в акты международного права, проекты конвенций или деклараций.
Для традиционалистской части израильского общества — как для ортодоксов-сионистов, так и для национально ориентированных социалистов, одним словом, для всех "красно-коричневых" Израиля — такое решение означает полный крах как религиозных (мессианских), так и светских (патриотических) чаяний.
Оказавшись одни во враждебном арабском окружении, с проблемами Иерусалима, конфликтными зонами, исламским терроризмом и с дальнейшей перспективой полного поглощения обезличенной космополитической количественной массой "единого мира", с суррогатной MTV-культурой и агрессивным Мак-Дональдсом, евреи, живо осознающие свою идентичность, не могли не впасть в ужас.
То, что многие из них считали надежной поддержкой, обернулось тонкой формой оккупации и колонизации. И взоры многих обратились ко второму полюсу — к Москве, к России-Евразии. Ожила историческая память, послышались первые ноты раскаяния за ту немалую лепту, которую евреи внесли в крушение СССР, в двусмысленный триумф натовского Запада.
Впервые эту тему поднял во время визита в Москву весной 1999 года (непосредственно накануне начала натовской агрессии против Югославии) израильский премьер Нетаньяху. Но это было лишь первым аккордом.
Очень существенная деталь: именно с весны 1999 года европейская (шире, западная) пресса стала применять к израильским крайне правым, фундаменталистским, движениям те же эпитеты, как и к европейским крайне правым -"фанатики", "интегристы", "экстремисты" и т.д. Бывшие доселе под строгим запретом термины "фашизм", "шовинизм","расизм"или сравнения с "Национальным Фронтом" Ле Пена применительно к "правым" Израиля получили право на масс-медийную жизнь.
Решения "мирового правительства" не обсуждаются — они исполняются. В ходе большей геополитической стратегии мондиализма второстепенные детали рано или поздно приносятся в жертву.
4. Двусмысленность ветхозаветной этики
Здесь следует сделать некоторое теоретическое отступление. У еврейской общины в истории не простая судьба. Уже в самом Ветхом Завете мы видим зачатки этического дуализма, возможно, порожденного трудным опытом рассеяния, пребывания среди чужих доминирующих народов, "трефных царств". Это мистически осознанный исторический опыт "галута", "отчуждения", "изгнания".
Как бы то ни было, во Второзаконии мы ясно видим, что у евреев фиксируется двойная мораль: одни нормативы применяются к самой еврейской общине, другие - ко внешнему, окружающему миру, к "гоям". Внутри иудейской общины царят законы "мистического социализма", братства и солидарности. Здесь категорически запрещены все отчужденные формы отношений - обман, дача денег в рост, грабеж и т.д. Но в отношении "гоев", "детей Самаэля", эти формы вполне допускаются.
Это ветхозаветная модель оказалась невероятно устойчивой в еврейской психологии. Для себя, для своих, для "народа" функционирует один социальный и правовой, а также этический кодекс. Отношения евреев с "гоями" - дело совершенно иное, и здесь допустимо (и даже приветствуется) то, что категорически запрещается в самой еврейской среде между ее членами.