— Михаил Михайлович, семейные детские дома сейчас не редкость. В чем уникальность семейного детдома Артемьевых?
— Во-первых, это не детский дом, а семья. Просто у Ивана Германовича и Галины Петровны, кроме пяти собственных детей, есть еще семь приемных. Ребят они взяли слабеньких (тяжелая наследственность, общее отставание, физическое и интеллектуальное), собственные же дети у них молодцы — все спортсмены. трое сыновей. Недавно все они участвовали в областных соревнованиях по рукопашному бою. Так вот, каждый в своей возрастной группе стал чемпионом. Ведь Иван Германович — тренер по боксу и рукопашному бою…
— То есть родные дети для родителей — первые помощники…
— Вот именно! Идея у Артемьевых такая: приемные ребята в здоровой обстановке среди родных детей должны естественным образом в норму прийти… И что интересно, живут они в городе Миассе, ходят в городские школы, а в полутора километрах от него имеют небольшую усадьбу, в которой ведут хозяйство посменно — “бригадами” по три человека. Там у них коровы, лошадь. Вообще, у них все свое — картошка, мед… Только хлеб да соль покупают...
— Городским детям, наверное, непросто заниматься сельским хозяйством…
— У Артемьевых девять парней (трое своих и шесть приемных) и три девочки. Так что мужская составляющая у них в семье доминирует. Иван Германович исповедует следующий принцип: настоящий русский мужчина обязан уметь прокормить от земли себя и тех, кто от него зависит. И защитить их в случае опасности. То есть русский мужчина — это воин и хлебопашец, в первую очередь. К тому же Артемьевы — настоящие русские православные люди (староверы), а это значит стойкие, терпеливые, душевно щедрые… Ближайшая старообрядческая церковь находится за двадцать километров от Миасса, но они ни одного церковного праздника не пропускают. И дома молятся по старым книгам — все, как положено… А вы говорите трудно картошку копать… Да ребятам все это в радость! И корову доить, и даже навоз разбрасывать…
— Пять детей по нынешним временам — это необычно. Многие сейчас вообще не рискуют рожать — говорят, "трудно прокормить". Как же Артемьевы решились взвалить на себя такую дополнительную обузу? Что они сами об этом говорят?
— Вот вы думаете, наверное, это я их нашел. А ведь на самом деле все наоборот — это они наш кружок разыскали. Услышали от кого-то, что у нас живое дело, атмосфера творческая — вот и нашли, говорят: "тоже хотим заниматься"… Я это к чему говорю — настоящий русский человек (а Артемьевы, по-моему, и есть настоящие русские люди) всегда избыточен, всегда фонтанирует идеями, замыслами, всегда ищет, к чему бы свои силы и способности приложить… Ребят они в 1991 году взяли. Я думаю, не надо напоминать, что это был за год. Казалось бы, дай Бог самому прожить, а они наоборот решили: "Если нам трудно, какого должно быть ребятам, у которых родителей нет"... Теперь вот дочь приемную замуж выдают — дом молодоженам будут строить… А мы с моими учениками решили вести фотолетопись этой семьи — представляете, пройдут годы, ребята обзаведутся семьями…
— Действительно, уникальный материал. Таких людей нечасто встретишь…
— И да, и нет… У нас в области, например, есть подобные семьи. Что интересно, тоже старообрядцы. С одной такой семьей из Озерска (тоже очень спортивной) Артемьевы в мае обычно устраивают пробег до Златоуста (40 км). Этой зимой они у Артемьевых гостили. На льду озера Тургояк соревновались… Вообще, озеро Тургояк — это отдельный разговор. Это уникальное место, охраняемое специальной программой ЮНЕСКО по сохранению запасов пресной воды. Чистое оно, как Байкал, и почти такое же глубокое. "Тургояк" по-башкирски — "не ходи нога", потому что озеро это очень коварное: шторм возникает мгновенно, немногие на лодке по нему рискуют плавать. Именно поэтому на небольшом острове, что находится на Тургояке, в XVIII веке от гонителей на русский обряд скрывалась инокиня Вера. Сохранились вырытые ею пещеры, а на месте ее погребения насыпан холм и воздвигнут крест. Сейчас — это святое место. Паломники его посещают обычно зимой, по льду…
...С фотографий, принесенных Михаилом Михайловичем (мы публикуем лишь малую их часть), на нас смотрели счастливые лица мальчишек, с восторгом выполняющих самую, казалось бы, незавидную деревенскую работу, и девочек, чьи открытые, чистые лица напоминали что-то давно-давно виденное и забытое — то ли картины Васнецова, то ли старинные фотографии. Казалось, что в самый центр многострадальной столицы, затопленной коррозийными водами “цивилизации” (пришедшей оттуда, куда при совершении Таинства Крещения плюют, отрицаясь сатаны), блеснул ослепительный луч подлинной русской жизни, упрямо сберегаемой, не пускаемой по ветру двужильным народом...“Русский мужчина — это воин и хлебопашец”. Не дистребьютор, не риэлтор, не провайдер — “воин и хлебопашец”. Этот принцип, исповедуемый Иваном Германовичем Артемьевым (по сути своей — азбучная истина), звучит сегодня как никогда свежо...