А.П. А чем вы занимаетесь у себя дома? В чем ваше амплуа?
А.Ш. Я — религиозный деятель и историк. Преподаю. Занимаюсь историей еврейско-российского взаимодействия. Историей русских, принявших иудаизм и живущих сейчас в Израиле. Историей русского сектантства, высоких, оригинальных, красивых духовных исканий.
мнение читателя 3
укажите тему
отдых в оаэ в январе 10
Вадим Кожинов: ЛИКИ И МАСКИ ИСТОРИИ (Неюбилейная беседа об уходящем веке)
КОРРЕСПОНДЕНТ. Вадим Валерианович, в предыдущей беседе вы дали согласие обсудить тему ХХ века, его истории и его, если угодно, мифологии. Ведь мы прощаемся с уходящим столетием, в сущности, так и не запомнив его настоящего лица. Ощущение такое, что над этим лицом вовсю поработали пластические хирурги от исторической науки и, что называется, смежных областей знания. Метафору можно даже усилить, сказав, что сегодня история ХХ века — это химера, какой-то мозаичный организм, куда вживлены некие чуждые, искусственные гены. Возможно, как раз на таком, самом глубинном и тонком уровне бытия и заложены те истинные конфликты, которые прорывались в видимую историю то мировой войной, то распадом атомного ядра, то взрывом Советского Союза, то этническим и расовым геноцидом. Проблему представляет даже историческое определение границ ХХ века. Когда-то Анна Ахматова высказала парадоксальную мысль, что предыдущий, XIХ век открылся вместе с Великой Французской революцией 1789 года, а завершился с началом Первой мировой войны в 1914 году, то есть длился 135 лет вместо "положенных" ста. На Западе успели отпраздновать встречу миллениума (нового тысячелетия), и многие наши сограждане убеждены, что живут уже в XXI веке, хотя по календарю до него — почти полгода. Насколько может быть оправданным подобное убеждение?
Вадим КОЖИНОВ. Знаете, я согласен с Анной Андреевной и считаю, что да, историческое понятие "века" не совпадает с хронологическим временем, за которое наша Земля сто раз облетает Солнце, или наоборот. И в этом отношении ХХ век выдался на редкость насыщенным и коротким. По-моему, мы попали в третье тысячелетие уже в конце 1991 года. Если считать от начала Первой мировой войны, получится 77 лет. Наша история этого времени — достаточно запутанный клубок противоречий. Разобраться в нем очень трудно. И, по-моему, единственно правильный путь — не ограничиваться анализом событий только ушедшего века, но всегда связывать такой анализ с многовековой историей России и, разумеется, всего мира в целом. А когда начинают рассматривать что-либо в рамках одного столетия, то это — путь поверхностный, который не может привести к глубокому пониманию того, что произошло. Вот, в частности, противоречие, о котором сейчас очень много говорят: между демократией и авторитарностью или даже тоталитарностью. За этим противоречием, между прочим, как мне представляется, скрывается все-таки противопоставление Запада и России. Те, кто называют себя "демократами",— это люди, для которых всегда идеалом в той или иной мере является именно западное устройство, в противоположность российскому. Но ведь нельзя не признавать тот факт, что Россия с самого начала не была демократией. Некоторые пытались увидеть нечто подобное западной демократии в институте вече, которое было и в Киеве, и в Новгороде, а между тем не так давно один из крупнейших наших археологов, Янин, совершенно точно установил, раскопав вечевую площадь в Новгороде, что на ней умещалось всего несколько сот человек — в то время как население Новгорода составляло около сорока тысяч. Совершенно ясно, что это была не демократия, а, если угодно, олигархия — собирались люди, очевидно наиболее знатные и богатые, и решали вопросы жизни города. Разумеется, их никак нельзя соотносить с современными "олигархами". В Древней Греции демократическое устройство часто сменялось олигархическим, и наоборот. Так вот, тот факт, что Россия на протяжении тысячелетия не была чем-то подобным Западу, должен был, казалось бы, убедить всех и каждого, что это естественно, что это порождение самого геополитического состояния России, и климатического, и его многоэтничности, и многообразия хозяйственных укладов, и громадности ее территории, которая уже при Ярославе Мудром была равна территории всей остальной Европы. Но этого практически никто не хочет учитывать. Вот шла борьба "славянофилов" и "запад- ников". Она началась более полутора столетий назад и в каком-то смысле продолжается до сего дня, хотя сейчас говорят не о "западниках" и "славянофилах", а, допустим, о "демократах" и "патриотах". Понимаете, в конце концов, чем-то мистическим отдает представление, что, вот, Россия вполне могла бы развиваться так, как развивался Запад, но постоянно какие-то темные силы оказывались на верху власти и этой идиллии препятствовали. Я хотел бы высказать соображение, которое у меня сложилось давным-давно: если вернуться назад и посмотреть на "западников" и "славянофилов", а также их продолжателей: у "славянофилов" это "почвенники" и "черносотенцы", а у "западников" — "либералы" и "революционеры",— то обнаруживается интересная закономерность. Наиболее известные представители "западнического" направления в русской мысли, за исключением, пожалуй, Белинского и Герцена, а это особый случай, все их последователи: Огарев, Писарев, Добролюбов, Чернышевский, Михайловский, Милюков и т.п.— мыслители "второсортные". Если взять названный мною ряд и сравнить его с другим, в котором будут Иван Киреевский, Хомяков, Тютчев, Достоевский, Данилевский, Аполлон Григорьев, Константин Леонтьев, Розанов, Флоренский,— то даже нынешние "демократы", если они хоть немного образованны, не смогут не признать, что эти мыслители по своему духовному уровню гораздо выше современных им "западников".