Но наше самоотрицание накладывается на ту русофобию, которая реально существует на Западе. Дело, по-видимому, в том, что за очень короткое время, с конца XV века по конец XIX, Европа покорила практически весь мир: Африку, обе Америки, Австралию и Азию, за исключением гигантского Китая. А Россию, которая расположена совсем рядом и не отделена от Европы ни горными хребтами, ни океанами, она покорить не смогла. Все походы в этом направлении, начавшиеся с XI века, заканчивались поражениями. А некоторые из них были весьма масштабными и хорошо подготовленными, как та же шведская и польская интервенция в начале XVII века, которую поддержала даже очень значительная часть населения России, казачество прежде всего. И это чем дальше, тем больше создавало какой-то даже безотчетный страх: если мы владеем всем миром, то почему не можем покорить каких-то диких и нецивилизованных русских?
Но этот страх нуждался в каком-то рациональном обосновании — и поэтому любое доказательство стремления России покорить Европу воспринималась на ура. Так видоизменили и концепцию "Третьего Рима", так появилось на свет фальшивое "Завещание Петра", так сегодня пытаются доказать, что Советский Союз готовил нападение на Германию в 1941 году. Между тем никогда Россия не пыталась покорить европейские страны. Мне, конечно, могут напомнить разделы Польши, завоевание Финляндии или вступление советских войск в западную Украину, западную Белоруссию, Прибалтику и Бессарабию в 1939-1940 годах. Но что касается Польши и Финляндии, то их территории всегда имели в Российской империи особый статус, да и в значительной степени представляли собой земли, завоеванные Швецией и Польшей у русских в предшествующие годы. Тот же Львов или ныне польский город Хелм были основаны галицкими князьями еще до монгольского нашествия. Ярослав Мудрый построил город Юрьев, ныне Тарту. И так далее. Так что в 1939 году советские войска вышли на так называемую "линию Керзона", которую вся Европа признавала естественной границей России.
Корр. В частности, китайская традиция рассматривает все территории, когда-либо подчинявшиеся Поднебесной, даже на самый краткий срок, как исторически принадлежащие Китаю. Это касается и части Казахстана, и северного Вьетнама, и ряда других территорий.
В.К. Вы приводите азиатские примеры, а я напомню о том, что в середине прошлого века Соединенные Штаты захватили почти половину территории Мексики, самые ценные земли, это штаты Техас, Калифорния, Нью-Мексико, причем даже не переименовывали городов, там вся топонимика до сих пор испаноязычная. И, тем не менее, им даже в голову не пришло создавать какую-то мексиканскую автономию, хотя мексиканцев там жило больше в процентном отношении, чем якутов в Якутии. Так что здесь налицо пресловутый двойной стандарт.
И действительно, огромное преимущество — не моральное, конечно, а геополитическое — западной цивилизации заключается в том, что она ограбила весь мир. Сейчас, конечно, это делается не впрямую, потому что политическое господство над колониями стало невыгодным, оно предполагало значительную ответственность за все проблемы нынешнего "третьего мира". А теперь они никакой политической ответственности не несут, но экономически чрезвычайно много получают. О масштабах реальной эксплуатации свидетельствует хотя бы то, что заработная плата индийца на порядок ниже, чем у аналогичного британского рабочего.
Корр. Показателен и тот факт, что "развитые страны" с 1982 года получают процентов по кредитам больше, чем дают новых кредитов.
В.К. И, конечно, такой порядок вещей их вполне устраивает. За его сохранение и поддержание Запад будет выступать единым фронтом и пытаться уничтожить все, что ставит под сомнение справедливость таких отношений. Не случайно национальную политику и царской России, и Советского Союза пытались свести к колониальной политике, хотя что Польша и Финляндия, что Кавказ и Прибалтика жили намного лучше, чем центральная Россия. Это совсем иная система отношений. И распад Советского Союза как мировой державы полностью изменил лицо всего человечества. При СССР было бы просто немыслимо то, что Запад совершил в Югославии. Понимаете, до того война предполагала риск для обеих воюющих сторон. Он мог быть меньше, мог быть больше, но он был всегда. Теперь же начались войны XXI века, в которых одна сторона уже не рискует ничем, ни единой жизнью своего солдата, а другая — выступает в роли беспомощной и беззащитной мишени.