Российская партконференция, позже объявившая себя Учредительным съездом Коммунистической партии РСФСР, открылась 19 июня 1990 года, то есть за пару недель до ХХVIII съезда КПСС. Делегатами конференции стали делегаты ХХVIII съезда, избранные от парторганизаций Российской Федерации, всего 2768 человек. По существу, это был как бы репетиционный прогон ХХVIII съезда без участия национальных республик. С самого начала главные места за столом президиума заняли три богатыря: Горбачёв, Рыжков, Лукьянов — президент, глава правительства и председатель Верховного Совета СССР. Они руководили созданием компартии России, имея при этом за пазухой мысль не допустить её создания. Вот такие это были парни, по-большевистски прямые, как ятаган янычара.
Российский учредительный съезд проходил в исключительно сложной обстановке. В это же самое время в Большом Кремлёвском дворце российские депутаты творили свои чудачества, что придавало дискуссиям на партийном съезде особую остроту. В зале, тесно взаимодействуя с тройкой в президиуме, активничали представители "Демократической платформы", лацисы и собчаки, ещё какие-то вёрткие люди из шлейфа Ельцина, прорвавшиеся в делегаты с единственной целью: причинить партии как можно больший вред. Тем не менее Горбачёв в этот раз проиграл: Компартия РСФСР была учреждена, образованы, хотя и не в полном составе, её руководящие органы. В результате тяжелейшей вязкой борьбы первым секретарём ЦК новой партии избрали первого секретаря Краснодарского крайкома КПСС Ивана Кузьмича Полозкова, главное, а, может быть, и единственное достоинство которого заключалось в глазах съезда в откровенном неприятии им личности Горбачёва.
Таким образом, накануне ХХVIII съезда КПСС политические позиции Горбачёва выглядели крайне ослабленными, а его шансы быть переизбранным на пост генсека отнюдь не являлись бесспорными. Хотя Горбачёв благодаря Рыжкову стал президентом СССР, реальную государственную власть в стране уверенно прибирал к своим рукам Ельцин. В свою очередь образование КП РСФСР показало, что Горбачёв фактически утратил контроль за ходом внутренних процессов в КПСС, что резко снижало потребительскую стоимость "лучшего немца", прежде всего в глазах его западных спонсоров. Впрочем, как и в глазах воспрянувших к власти и свету советских теневиков. С учётом этих обстоятельств ХХVIII съезд являлся для Горбачёва и его клики последним рубежом, за которым земли для них больше не было.
10
Для меня самого ХХVIII съезд стал, после празднично приподнятого ХХVII, вторым в моей жизни партийным съездом, на котором выпало присутствовать в качестве сотрудника аппарата ЦК КПСС. За плечами остались почти десять лет работы, главным образом в Организационном отделе ЦК. Поэтому для меня, как и для большинства моих товарищей по Орготделу, молча наблюдавших рядом за ходом съезда, не было тайн в том, что касалось принятой группой Горбачёва на вооружение техники манипулирования пятитысячной армией делегатов.
Когда-то, ещё в студенческие годы, попалась мне на глаза фраза Норберта Винера, пользовавшегося славой основоположника кибернетики. Звучала она, по памяти, примерно так: "Отдельный солдат всегда умнее целой армии". Позже, уже изрядно покрутившись в партийном аппарате, особенно в эпоху горбачёвских нововведений, я истолковал её для себя как универсальный принцип функционирования всех так называемых демократических институтов. В приложении к технике манипулирования большими людскими массами этот принцип можно было бы изложить следующим образом: "отдельный "солдат", сидящий в президиуме, всегда умнее целой "армии", галдящей напротив него в зале". При этом проявляется закономерность: чем более многочисленную и разнопёрую "армию" удаётся втиснуть в зал, тем более умным выглядит на её фоне "солдат" президиума. А значит, тем более значительны его возможности манипулировать "армией" в определённых интересах.
Новейшая российская история даёт немало примеров, уверенно подтверждающих то, что я назвал для себя "демократическим принципом Винера". Ну, скажем, Хасбулатов — не Бог весть какой Эмпедокл, а ведь управлялся в одиночку с многоликой ватагой недопобритых от большого ума российских депутатов. И те ничего не могли с ним поделать. Непредвзятое размышление над "принципом Винера" позволяет нам вплотную приблизиться к пониманию сути демократии как наиболее капиталоёмкого, но зато и наиболее надёжного метода обмишуривания абсолютного большинства населения в экономических и политических (что, впрочем, одно и то же) интересах его ничтожного меньшинства. Особая ценность демократии заключается в том, что при ней обмишуренному большинству не на кого пенять — сами голосовали. Вместе с тем исключительно высокая капиталоёмкость демократии как способа манипулирования обществом (всякие там съезды, выборы, "свободная" пресса = очень большие деньги) делает этот способ по карману лишь весьма богатым государствам. Отсюда с необходимостью следует, что нынешняя Россия, пытающаяся, при её горестном годовом бюджете в $26 млрд., позволять себе по части демократии то, что не позволяют себе иные страны с годовым бюджетом (на душу) в сто раз больше, рано или поздно пожнёт в полном объёме горькие плоды своего ребяческого снобизма в государственном масштабе. Если, конечно, Путин раньше не образумит.