В.Б. Долгие годы наша культура несла в себе еще одну важнейшую миссию — миссию сопротивления. Идея сопротивления развалу страны, несомненно, исходит от нас, наших духовных центров, от патриотических газет и изданий. Миссия сопротивления злу никогда не будет нами забыта. Когда-то мы писали в "Дне", что "нас остановит только пуля". Свистели и пули, но и они не остановили. Не случайно и в августе 1991 года, и в октябре 1993 года нас с тобой, нашу газету "День" называли "идеологами путча". Как ты оцениваешь эту миссию русской культуры — миссию сопротивления?
А.П. Сама по себе русская культура является элементом сопротивления. Она не дает распространяться энтропии. Она изначально существует как культура сопротивления. А при сопротивлении выделяется огромное количество самой разной энергии, благотворной для культуры. Энергия сопротивления определяет и поведение русских писателей. Я не забуду, как шла огромная демонстрация по Тверской улице 23 февраля 1993 года — милиция пыталась разогнать, устраивала заслоны, дорогу перегородили грузовиками и бэтээрами, была страшная битва, омоновцы лупили нас дубинами. И поэт Станислав Куняев над всей этой толпой, как ловкая и цепкая белка, по строительным лесам, по деревьям прорывался сквозь омоновские преграды. Помню, как большая группа писателей-фронтовиков во главе с Юрием Бондаревым пришла к Останкино и как их сметали лужковские цепные псы, выдирая палатки протестующих вместе со всеми пожитками, вырывая знамена, как красные, так и имперские, из рук демонстрантов... Московские милиционеры били дубинками самых уважаемых, всемирно известных писателей, не считаясь ни с чем. Лауреатов Государственных и Ленинских премий, Героев Советского Союза и Социалистического Труда, пожилых инвалидов, увешанных фронтовыми орденами, били нещадно. Мы никогда не забудем либералам их отношения к тем бойням. Русские писатели не опозорили честь России в эти тяжелые годы, не купились на подачки... Мы гордимся нашим сопротивлением. Это золотая страница в нашей культурной летописи. Главная миссия нашего отпора не только в том, что культура несет духовный свет народу, не давая ему окончательно сломаться, давая надежду на выживание, но мы из наших формул сопротивления собираем модель будущего общества, несем его новым поколениям. За годы сопротивления мы наработали определенный ресурс, мы сплотили значительную часть народа. У нас есть несколько крупных патриотических газет и в Москве, и в Красноярске, и в Омске, и во многих других городах.
Есть журналы — от "Нашего современника" до "Кубани" и "Севера", недавно отпраздновавшего свой юбилей. У нас есть патриотические театры, прежде всего губенковский и доронинский театры. У нас появились свои радиопрограммы — "Резонанс" и "Народное радио", есть книгоиздательство Александра Титова, которое находит возможность издавать настоящие высокохудожественные русские книги, к примеру, "Раскол" Личутина. Альянс политической и культурной части оппозиции должен усиливаться. Культура должна все сильнее пронизывать политическое сознание.
В.Б. Есть и еще одна миссия у русской культуры — объединяющая. Поэзия Александра Пушкина находит отклик в сердцах у всех. Это не случайные слова Аполлона Григорьева "Пушкин — наше все". Но и в наши дни, кроме оголтелых безумствующих либералов, все еще мечтающих раздавить гадину русской культуры, именно культура старается объединить все здоровые силы для возрождения России. А разве не объединялись самые разные художники именно в тот кровавый октябрь 1993 года? Он примирил в Париже Андрея Синявского и Владимира Максимова, совместно подписавших свое знаменитое воззвание. Он объединил на миг Леонида Бородина и Эдуарда Лимонова, и белый Бородин подвозил на своей машине грузы бунтующим анпиловцам. Культура всегда поверх сектантских барьеров, чисто по-христиански ненавидя врагов Божьих, а следовательно, врагов России и русского народа. Она стремится внушить любовь и сострадание к близким своим. Культура совместно создает единую икону нашего времени. Но способна ли национальная культура объединить народ? Могут ли сблизиться художники, защищающие идеи социальной справедливости, идеи всегда, безусловно, левые, и художники, защищающие национальные интересы русского народа и государства в целом? Настолько ли противостоят мировоззренчески красное и белое? Я понимаю, что сейчас пока еще живы личные обиды. А новый будущий художник? Неужели и он будет вынужден или становится на защиту своего народа, его традиций, его веры, или быть государственником и печься только о благе государства, или же тревожиться лишь об обездоленных? Эта триада — народ, государство, справедливость — неужели она не может быть собрана воедино?