Собой бюджет представить на Руси?»
Я жертвую агентам по две гривны,
Чтобы его — но скрашиваю речь, —
Чтоб мысли там внушить ему иные.
Затем ура! Да здравствует Россия!»
Точно так же безукоризненно, на века "выпороть словом" высокопоставленного чиновника, конкретно — начальника управления по делам печати Михаила Лонгинова, который "из лучших побуждений" пытался запретить издание трудов Чарльза Дарвина, мог только аристократ чистой воды.
Полно, Миша! Ты не сетуй!
Без хвоста твоя ведь ж.па,
Так тебе обиды нету
В том, что было до потопа…
Способ, как творил Создатель,
Что считал Он боле кстати —
Знать не может председатель
Комитета по печати.
Собственно, и классическая маска Козьмы Пруткова, "директора Пробирной Палатки", созданная Толстым в содружестве со своими двоюродными братьями Жемчужниковыми, имеет те же корни "маскарадной", "карнавальной" сатиры — впрочем, доведенной до такого уровня совершенства, на котором она уже начинает отрицать саму себя: "Если на клетке слона прочтёшь надпись "буйвол", не верь глазам своим!", "Где начало того конца, которым оканчивается начало?", "Если хочешь быть счастливым, будь им", "Бросая в воду камешки, смотри на круги, ими образуемые; иначе такое бросание будет пустою забавою", — и так далее… Кстати, случайно ли облик булгаковского Шарикова в фильме "Собачье сердце" 1988 года имеет почти портретное сходство с "каноническим" изображением Козьмы Пруткова?
"Его главною духовною стихией была свобода — опять-таки в идеальном значении этого слова", — подобными свидетельствами современников об Алексее Константиновиче Толстом можно заполнить не одну книгу (в данном случае цитата принадлежит князю В.П. Мещерскому).
Тот же аристократический идеал личной свободы, сопряжённой со служением "пользе Отечества" — в его лирических стихах, в романе "Князь Серебряный", в драматической трилогии "Смерть Иоанна Грозного", "Царь Федор Иоаннович" и "Царь Борис", где именно этот идеал Толстой не только воспевает, но и выдаёт за "корень" воцарения династии Романовых.
Самое важное — никакого разрыва между жизнью и творчеством, хотя долгое время Алексей Константинович жертвовал вторым ради того, что считал своим долгом, участвовал в Крымской войне, был ранен…
В письме к Александру II, приложенном к прошению об отставке, которое было подано в сентябре 1861 года, он писал: "Служба и искусство несовместимы, одно вредит другому, и надо делать выбор. Большей похвалы заслуживало бы, конечно, непосредственное деятельное участие в государственных делах, но призвания к этому у меня нет, в то время как другое призвание мне дано. Ваше величество, мое положение смущает меня: я ношу мундир, а связанные с этим обязанности не могу исполнять должным образом.
Благородное сердце Вашего величества простит мне, если я умоляю уволить меня окончательно в отставку, не для того чтобы удалиться от Вас, но чтобы идти ясно определившимся путем и не быть больше птицей, щеголяющей в чужих перьях. Что же касается до Вас, государь, которого я никогда не перестану любить и уважать, то у меня есть средство служить Вашей особе, и я счастлив, что могу предложить его Вам: это средство — говорить во что бы то ни стало правду, и это — единственная должность, возможная для меня и, к счастью, не требующая мундира".
Да, то самое, пушкинское: "И истину царям с улыбкой говорить", — но только в жизни, "весомо, грубо, зримо"…
Пушкин вообще был для Толстого примером и образцом — тем более, что он, благодаря своему дяде и "второму отцу" Алексею Алексеевичу Перовскому, в литературе известному под псевдонимом Антоний Погорельский, с юных лет лично знал величайшего русского поэта, чьи произведения всю жизнь мог цитировать на память без единой ошибки "целыми поэмами"…
Тут всё очень плотно и в некотором роде таинственно переплетено.
Откуда, например, пушкинский "кот учёный" из добавленного в 1828 году "Пролога" к поэме "Руслан и Людмила"?
" У лукоморья дуб зелёный;
Златая цепь на дубе том:
И днем и ночью кот учёный
Всё ходит по цепи кругом… "
Не оттуда ли, от Погорельского? Ведь 25-летний Пушкин писал брату Льву из Михайловского в Петербург 27 марта 1825 года: "Душа моя, что за прелесть бабушкин кот (у Погорельского — "Лафертовская маковница". — В.В. )! Я перечёл два раза и одним духом всю повесть — теперь только и брежу Тр. Фал. (у Погорельского — Аристархом. — В.В. ) Мурлыкиным. Выступаю плавно, зажмурив глаза, повертывая голову и выгибая спину — Погорельский ведь Перовский, не правда ли?" А ведь Погорельский встречался во время "наполеоновского похода" русской армии в Европу с множеством европейских писателей, включая Иоганна-Вольфганга Гёте, а также Эрнста-Теодора Гофмана, чей знаменитый кот Мурр, таким образом, через своего "родного братца" Аристарха Мурлыкина может оказаться "двоюродным дядькой" пушкинского "кота учёного".