"Сэр, неурядицы на российских финансовых рынках достигли критической стадии. Банкиры и брокеры, которые заимствовали средства под ценные бумаги, неспособны вносить гарантийные депозиты, а вынужденный сброс ценных бумаг охватил как рынок акций, так и рынок облигаций. Фондовый рынок вынуждены были временно закрыть, так как расчеты по сделкам уже не совершались; цены государственных облигаций и казначейских обязательств резко упали. Хотя продажи были временно прекращены, существует опасность того, что население снова начнет изымать деньги со сберегательных счетов. Надо действовать немедленно.
Беда в том, что действия, необходимые в связи с банковским кризисом, диаметрально противоположны действиям, согласованным с МВФ в связи с бюджетным кризисом. Программа МВФ предусматривает жесткую монетарную и фискальную политику; банковский кризис предполагает вливание наличных средств.
Наилучшим решением было бы введение валютного управления после умеренной девальвации в 15-20%. Девальвация необходима, чтобы компенсировать снижение цен на нефть и уменьшить сумму резервов, требуемых при валютном управлении. Это также поставило бы в невыгодное положение держателей государственных долговых обязательств, деноминированных в рублях, и отвело бы упреки в адрес правительства.
Потребуются резервы примерно в 50 млрд. долл.: 27 млрд. для покрытия М1 (денежных средств в обращении) и 23 млрд. долл. для покрытия недостачи в рефинансировании внутреннего долга в следующем году. У России имеются резервы в 18 млрд. долл., МВФ обещал 17 млрд. дол. "Большая семерка" (G7) должна предоставить 15 млрд. долл., что позволит ввести валютное управление. Спасать банковскую систему уже не потребуется. За исключением немногих институтов, держателей государственных депозитов, банки сами сумеют защитить себя. Цены государственных облигаций немедленно возрастут, и тогда выживут наиболее здоровые финансовые учреждения. Примерно 40 млрд. долл. в иностранной валюте находится у россиян на руках. При введении валютного управления у них может возникнуть соблазн купить номинированные в рублях государственные облигации, которые сулят привлекательный доход. В этом случае резервный кредит G7, возможно, даже не придется использовать. Снижение процентных ставок поможет правительству добиться своих фискальных целей.
Если бы страны G7 были готовы предоставить 16 млрд. долл. немедленно, ситуацию удалось бы стабилизировать даже без валютного управления, хотя для этого потребуется больше времени, а ущерб будет серьезнее. Без введения валютного управления будет также трудно осуществить ограниченную валютную корректировку, так как будет невозможно сопротивляться давлению в сторону дальнейшей девальвации. — Такая ситуация имела место в Мексике в 1994 г.
Если действия будут откладываться, стоимость операции по спасению возрастет. Неделю назад она обошлась бы в 7 млрд. долл. К сожалению, международные финансовые организации не осознали остроты ситуации. Альтернативами будут дефолт или гиперинфляция. Любая из них будет иметь катастрофические финансовые и политические последствия”.
После того как я написал письмо в "Financial Times" заместитель председателя Центрального банка России ввел некоторые ограничения на конвертируемость рубля. Это оказало опустошительное воздействие на российский рынок: при открытии торгов цены акций снизились на 15%, а потом уже существенно не возросли. Моему письму уделили значительное внимание, но упор был сделан на защиту девальвации, а не на предложение ввести валютное управление. Это стало одним из факторов того, что впоследствии назвали "черным четвергом". Это вовсе не входило в мои намерения. Я счел себя обязанным выступить с новым заявлением следующего содержания:
"Неурядицы на российских финансовых рынках вызваны не тем, что я сказал или сделал. У нас нет "коротких" позиций в рублях и намерения обесценивать валюту. Более того, наш портфель от девальвации только пострадает".
Цель моего письма в "Financial Times" заключалась в том, чтобы предупредить правительства G7. Хотя российское правительство делает все, что в его силах, чтобы справиться с ситуацией, оно не сумеет добиться успеха без дополнительной помощи из-за рубежа.
Я имел переговоры с министром финансов США Рубиным и подчеркнул остроту вопроса. Он полностью сознавал это, но остальные правительства G7 не разделяли его озабоченности; к тому же до них трудно было добраться из-за нерабочих дней. Мне позвонил сенатор Митч МакКоннел, и я настоятельно советовал ему связаться с министром финансов Рубиным и заверить его в поддержке республиканцами предстоящей весьма рискованной операции. Поздно вечером мне позвонили от Кириенко. Он все еще рассчитывал на промежуточный кредит в 500 млн. долл., но это было уже нереально. Я предложил прибыть в Москву для обсуждения более широко круга вопросов, если это принесет пользу.