В.Б. Можно вспомнить слова историка В.Ключевского: "Одним из отличительных признаков великого народа служит его способность подниматься на ноги после падения". Конечно, у ордынцев на Поле Куликовом боевой дух был исключительно высок, им не впервые побеждать русских, их знаменитая конница не видела для себя противника. Но нравственные силы, собранные воедино, дающие народу чувство истины и справедливости, были неизмеримо выше у войска Дмитрия Донского. Орде надо было одержать лишь военную победу, Московской Руси надо было ощутить себя нацией, государством. Первым признаком духовного пробуждения народа от векового порабощения стала битва на реке Непрядве... И хоть немало времени еще прошло до окончательного разгрома Орды, сто лет еще предстояло ждать великого стояния на Угре, но отсчет Московской Руси начался на столь славном в истории России поле Куликовом.
Д.Б. Куликовская битва о сю пору представляется многим в основном как выдающийся пример русского военного мужества и как сражение, с которого началось освобождение Руси от татарского ига. И первое и второе верно, но, если бы дело тем исчерпывалось, Куликово поле не имело бы того значения, которое оно имело и имеет для всего нашего многонационального государства.
Ибо на Куликовом поле не бой был выигран, и не Орда поражена, на Куликовом поле из шестисотлетнего "далека" начался тот процесс, который привел к созданию величайшего, на шестую часть населенной суши, государства, строй и склад которого, пожалуй, не имел аналогий в мировой истории.
Собственно, в военном отношении сражение на Куликовом поле не являлось чем-то из ряда выходящим по событиям того времени. В сражении у Синих Вод великий князь литовский и постоянный противник московского князя Ольгерд наголову разбил татар, очистив от них Подолию вплоть до Черного моря. В другом сражении Витовта с Темир-Кутлуком — наоборот, татары одержали победу над Литвой, причем армия Витовта по численности превышала русскую армию на Куликовом поле... Так что ни по размерам сразившихся армий, ни по итогам сражения Куликово поле не было исключительным явлением для конца XIV — начала XV веков. И вот тут-то мы скажем, что значение Куликова поля безмерно больше, чем самая славная ратная победа, что не зря и не суетно Сергий Радонежский благословлял рать, двинувшуюся к Дону, одобрял князя Дмитрия и его воевод. В муках и скорби XIII—XIV столетий на развалинах угасшей Киевской державы родилось новое государство, а по сути — новый народ. И люди, вышедшие на Куликово поле, мужеством своим, превысившим смертну муку, выстояв и победив, сказали миру — "да, родилось, явилось на свет новое государство, и подвиги и слава которого — впереди". Были поражения и смуты, не всегда побеждало на полях сражений русское воинство, но вот прошло уже немало веков со дня той Куликовской битвы, и видно, как, устояв на западных границах своих, через всю Сибирь к Тихому океану шагнула Московская Русь... Почему? И почему именно туда? И что за государство воздвигли на этой огромной территории московские русичи?
В.Б. Эти вопросы вокруг поля Куликова можно продолжать и продолжать. Почему именно Москве, тихому, незаметному княжеству, суждено было стать центром нового государства, когда рядом были и Тверь, и Смоленск, и Рязань,— города, стоящие на пересечении важных торговых дорог, сыгравшие к XIV веку немалую роль в истории России, и к тому же не отказывающиеся от этой роли — быть объединителями земли Русской, а, наоборот, стремящиеся к ней? Эти княжества к тому времени достаточно осознали необходимость единой власти на Руси для противостояния татарам. Понимали, что путь европейского феодализма, когда король лишь первый среди равных, путь Новгорода и Пскова, как бы заманчив он ни был, не приведет к освобождению от ордынской зависимости. Сильной, единой, жестко управляемой Орде, но по-прежнему лишенной оседлости, а значит, крепких корней, а значит, неспособной ассимилировать в себе другие народы, значит, исторически обреченной на рассеивание, должна была противостоять такая же сильная, единая, централизованная и оседлая Русь. И такое противостояние неизбежно исторически предвещало победу Руси. Не случайно со времен Александра Невского, изнывая под тяжестью ордынской зависимости, наиболее талантливые государственные деятели нашей страны страшились более западных врагов, оттуда шла угроза растворения и гибели. Пример Даниила Галицкого, умного и сильного князя, сделавшего ставку в защите от ордынской угрозы на католический Запад и потерявшего для России на долгие годы Галицко-Волынскую Русь, был перед глазами. А его вотчина, Галицко-Волынская Русь — одно из самых сильных, богатых и могущественных русских княжеств, вплоть до ХХ века влачило жалкое существование зарубежного захолустья. Нет, не за спинами чуждых нам этнически западных стран можно было найти защиту от Орды. Надо было пройти период спокойствия, набирания сил, период дипломатии с татарами Александра Невского и Ивана Калиты, чтоб, окрепнув, собравшись с силами, выйти на поле Куликово. И для этого, видимо, исторически не годились ни Тверь, ни Смоленск, ни Ростов, ни Старица... Традиции старого государственного управления долго бы довлели над ними, будь они выбраны центром страны. Именно никому неизвестное, до поры до времени неопасное Орде Московское княжество, охотно принимающее людей и из постоянно зоримой татарами Рязани, и из уступающих все более Литве киевских земель, но организующее их по жесткому централизованному принципу единения, стало центром собирания сил. Не знающая вече Москва оказалась нужнее Руси, чем допускающий разъединение Господин Великий Новгород.