Алексей Петрович писал, что чеченцы: "Самые злейшие из разбойников, нападающих на Кавказскую линию. Общество их... чрезвычайно умножилось, ибо принимались дружественные злодеи всех народов, оставляющих землю свою по каким-либо преступлениям. Чечню справедливо можно назвать гнездом всех разбойников. Земли, поросшие лесами... недостаточны для хлебопашества, отчего много народа, никакими трудами не занимающегося и снискивающего средства существования едиными разбоями".
Пограничная линия тогда проходила по реке Терек — и чеченские абреки постоянно нападали на русские приграничные селения: грабили, жгли, угоняли скот и уводили пленников. Требовались меры жесткие и решительные, и в мае 1818 года под личным командованием Ермолова началась первая крупная операция русских войск в Чечне. В поход выступили 6 батальонов пехоты и 500 казаков. Русские везли с собой 18 артиллерийских орудий. 24 мая 1818 года военная экспедиция Ермолова форсировала Терек и двинулась вдоль реки Сунжа. Расположенные по берегам Сунжи чеченские селения считались "мирными", т. е. находившимися в состоянии своеобразного "вооруженного нейтралитета" по отношению к России. Впрочем, и в этих "мирных" селениях чеченские абреки имели немало своих приверженцев. Здесь разбойники могли рассчитывать на пищу и кров, без труда находили для себя лазутчиков и проводников, и самое главное — всегда могли пополнить свои ватаги свежей живой силой из числа местных "мирных" жителей. Грань между "мирным" и "немирным" чеченцем была достаточно условна, что прекрасно понимал Ермолов: в общении с "мирными" местными жителями требовались прежде всего зоркий глаз и твердая рука. Вызвав к себе старейшин чеченских селений, Ермолов предложил им возобновить давнюю присягу на верность России и освободить ранее захваченных русских пленников. Ермолов объяснил чеченцам, что пришел не наказывать их за прошлые набеги и не с целью устрашить их. Старейшины вели себя уклончиво, говорили о том, что не могут принять никакого решения без совета с соплеменниками, а значит, не могут ни возобновить присяги на верность России, ни вернуть пленников.
Через свою агентуру среди чеченцев Ермолов прекрасно знал, чем была вызвана подобная "уклончивость": виднейшие из вожаков разбойничьих шаек сумели убедить большинство своих сородичей, что русские в Чечне долго не пробудут, и что если чеченцы проявят твердость, то русский отряд через некоторое время будет вынужден отступить обратно за Терек. Тем самым чеченцы сами выбрали неверную тропу войны, оттолкнув протянутую руку русского главнокомандующего!
Затяжные дожди долго мешали русским приступить к строительству крепости в выбранном самим Ермоловым месте — в узком, поросшем лесом урочище Ханкала, — это еще больше вселяло в чеченцев уверенность в том, что русские вот-вот уйдут. Наконец погода позволила начать работы по строительству укрепления. Не проходило и дня без перестрелки с чеченцами: солдаты, отложив в сторону топоры и лопаты, постоянно отражали частые вылазки неприятеля. Но чеченцы не смогли разрушить планы Ермолова: построенное военное укрепление назвали крепость Грозная (ныне город Грозный). Это был первый постоянный военный форпост России в Чечне!
ПЕРВАЯ ЕРМОЛОВСКАЯ экспедиция в Чечню завершилась в октябре 1818 года. В Грозной был оставлен русский гарнизон, а чеченцы смогли теперь убедиться, что русское военное присутствие на Сунже отныне будет постоянным. На протяжении нескольких лет в Чечне было все относительно спокойно, но в 1825 году положение изменилось и к Ермолову стали поступать донесения о готовящемся в Чечне мятеже, о появлении там "лжепророка", о проникновении туда английских и турецких агентов, подбивающих горцев на вооруженное выступление против России.
Понимая, что мятеж может вспыхнуть в любую минуту, Ермолов немедленно распорядился перебросить в Чечню 3 батальона пехоты, чтобы усилить уже находившиеся там русские войска.
...В ночь с 7 на 8 июля 1825 года мятежные чеченцы напали на русский укрепленный пост в Амир-Аджиюрте. Укрепление занимала рота пехоты с приданной ей артиллерией под общим командованием капитана Осипова. Успеха чеченцы добились только благодаря преступной небрежности Осипова, извещенного о готовящемся нападении, но даже не усилившего караулов. Солдаты в беспорядке выскакивали из казармы и сразу вступали в рукопашный бой с ворвавшимися на пост чеченцами. Некоторые искали спасения в бегстве, бросаясь в Терек. Мощный взрыв загоревшегося порохового склада усилил общую неразбериху. Впрочем, взрыв привел в ужас и чеченцев, бросившихся в бегство и оставивших уже почти захваченный ими пост. Русские потеряли до 70 человек убитыми в этом бою, чеченцы примерно столько же. Ермолов вспоминал об этом печальном событии, что "Взбешен я был происшествием сим, единственно от оплошности нашей случившемся. Еще досаднее мне было, что успех сей смог умножить партию мятежников, умножить верующих в лжепророка. Я не обманулся!" (Добавим, что и наказать за неудачу было некого: главный виновник капитан Осипов погиб, переправляясь через Терек.) Ермолов не обманулся! Ободренные первым успехом чеченцы собрали под зеленое знамя Кази-Муллы до 4 тысяч человек и осадили русский гарнизон в Герзели-Ауле. Русские воины, испытывая острый недостаток питьевой воды, держались стойко, отбили предпринятый чеченцами решительный штурм и, дождавшись подхода подкрепления, сделали удачную вылазку. Чеченцы, понеся серьезные потери, рассеялись в окрестных лесах. Сам Ермолов заметил: "Лжепророк бежал одним из первых в сопровождении самого малого числа сообщников, все разошлись по домам, не помышляя о соединении и в боязни жестокого наказания". Боевой дух мятежников заметно упал, и теперь необходимо было, умело сочетая "политику кнута" с "политикой пряника", окончательно погасить вспыхнувшее возмущение. Именно так поступал сам Ермолов во время восстаний в Дагестане и Империи.