Мобилизационная модель — это необязательно коммунистическая. Есть мобилизационные модели Германии, Японии, Китая. Надо внедрять любую из них. Иначе через несколько месяцев разговоров о великой России от Путина останется комочек пыли.
В.Ч. Истинному государственнику достаточно проявить политическую волю, и сотни миллиардов долларов вернутся в страну. Существует множество приемов добиться через мировое сообщество соучастия в нашей судьбе. К слову сказать, те же самые счета, на которых лежат наши "аэрофлотовские" деньги в Швейцарии, заблокированы, и Березовскому или кому-то ими пользоваться невозможно. Так можно накидывать узду на многие беглые деньги. Повторяю, была бы воля… Увы, события подчас разворачиваются в обратном направлении. Вот я получил коллективную телеграмму за 20 подписями от людей, возмущенных, что прокурор Волков отстранен от следственной работы как раз по делу об "аэрофлотовских" деньгах и другим аферам. В этом люди видят недобрый знак. Это для них уже является актом разочарования.
Что касается миллиардов, крутящихся внутри России, то они тоже при желании могут быть легко приставлены к делу. Во-первых, должен быть государственный капитал, приносящий прибыль, и он должен быть обращен на воспроизводство. И должен быть капитал, который создают отечественные производители. Все это можно протекционировать законодательно. Так делалось во всех сложных ситуациях в других странах, но нынешняя кремлевская власть пока что не предпринимает в этом направлении никаких шагов. Нынешней осенью мы увидим — куда реально движется новая власть. И тогда сделаем совершенно определенные выводы.
А.П. Русское национальное сознание к власти всегда относилось, с одной стороны, с недоверием и со скептицизмом, но, с другой стороны, у народа не было ничего кроме власти. И власть так или иначе всегда в России была священна. Она была освящена церковью, она была освящена преданиями, ритуалом, традицией. Это вызывало глубокое возмущение западников, либералов: "народ — раб, народ — крепостной крестьянин". Но такова данность: народ ценил сильную власть, Кремль и любил Москву. При всех, повторяю, похабных частушках, которые пели о вождях и о царях в деревнях. А ельцинизм был мучителен для народа.
Враги народа, те, кто народ оскорбляли, отнимали у него собственность, проводили геноцид, мыслящие в категориях какой-нибудь маленькой ближневосточной страны, сейчас слились с властью. В этих условиях трудно бороться, потому что непонятно — где враг. Враг, подступающий с дивизиями, страшен, но тогда хоть под танки можно ложиться. А как отбивать врага, который в тебе самом живет? Это то же, что бороться с раковыми клетками, которые в тебя запустила природа.
Сейчас произошло расчленение власти и врага. Это очень интересный момент в условиях последних катастроф. Кто враги? Враги — это те, кто попытался проэксплуатировать вдовьи слезы и рыдания, все эти оэртэшники. Враги — это те из либеральных политиков, которые попытались катастрофу с "Курском" использовать для окончательного среза остатков сверхдержавы, положить на лопатки армию, флот, подорвать суверенитет России. Кто попытался на этих катастрофах расшатать остатки власти. Время расщепило Кремль и власть. В этом смысле стало легче жить. Стало многое понятно. Открылись новые возможности для борьбы. Настал момент, когда враг обнаружил себя, отделился от власти. Более того, власть и этот коллективный враг сцепились в схватке.
Но что меня при этом удивляет. В случае с Останкинской башней власть должна была воспользоваться пожаром, который спалил главный инструментарий врагов, для того, чтобы они как можно дольше молчали. Вместо этого Путин потратил деньги, ресурсы, восстановил все эти инфраструктуры в кратчайшие сроки — и они завещали. Киселев и Доренко появились в готовых, восстановленных казной студиях, и первое, что они сделали, — влупили Путину по полной программе. Он вернул им в руки выпавший багор, они взяли его и тут же врезали ему. Так что, с другой стороны, отношения власти и врагов оказываются до сих пор невыявленными, смутными, в чем-то шизофриничными, потому что новая власть в лице Путина несет в себе шлейф не до конца сброшенного ельцинизма. Мне порой кажется, Путин как человек молодой и достаточно одинокий не понимает еще всей эффективности власти как таковой, в России особенно.